- Теперь даже Кун Веймин не сможет запретить мне пригласить своего зятя на ужин. И я хочу отблагодарить тебя за помощь.

Как я не отнекивался, господин Мин вручил мне красивый кошель с пятьюдесятью лянами и табличку, на которой было написано, что я — зять чиновника второго высшего ранга и нахожусь под его покровительством.

- Моя недостойная дочь также приготовила подарок. И хотя он не заслуживает особого внимания, ей было бы приятно, если бы ты принял его.

Служанка внесла великолепное ханьфу, которое мне понравилось с первого же взгляда. Да, Лули хорошо изучила мои вкусы за это время: неброский спокойный рисунок, темная ткань, классический крой, укороченные рукава, которые не помешают ни письму, ни начертанию. Я понимал, что халат шили служанки, но подбирала материал и фасон сама госпожа Мин.

- Лули, помоги нашему дорогому гостю переодеться.

Я снял верхний халат и натянул подаренное ханьфу, а Лули помогла завязать пояс, поправила воротник и подвернула край рукавов. При этом она так мило краснела и отводила глаза, что я вдруг подумал, что брак с этой девушкой — не такая уж и плохая идея.

Распрощавшись с семьей Мин, я в новом наряде отправился к дому Зинг Ян Би. Мне нужно было передать последние деньги Жоу и поблагодарить сыскарей.

Старик расчувствовался, шумно благодарил меня за науку начертания, я в ответ кланялся и благодарил за помощь над заданием Академии.

- Я ведь как чувствовал, что ты скоро перестанешь к нам приходить, — говорил Зинг Ян Би, — потому и пришлось выкупать много Ки. Я и не знал, что в Киньяне не так-то легко найти большие объемы Ки. Очень вовремя приехал тот провинциальный чиновник…

Напоследок старик вручил мне неожиданный подарок.

- Сомневаюсь, что успею добраться до таких сложных схем, потому хочу отдать эту книгу тебе. Надеюсь, когда-нибудь ты сумеешь понять все, что там написано!

К Жоу я вышел весьма озадаченным. За время, проведенное вместе, мы отлично поладили друг с другом и не придерживались этикета в общении. Я даже сказал бы, что мы подружились, если б не тот факт, что он содрал с меня девятьсот лян.

- Скажи, ты знал, почему мэр и министр города разыскивали какого-то нищего мальчишку? — начал я издалека.

- Я понял это еще до того, как покинул Черный район, — ухмыльнулся Жоу.

- А провинциальный чиновник, у которого вы закупали Ки, случайно не Мин Чинь?

- Он самый. Учителю пришлось платить целых три ляна за сотню Ки.

А я, идиот, продавал сто Ки меньше, чем за два ляна.

- Я думал, что ты предложишь оплатить мои услуги не деньгами, а Ки, раз уж ты идеальный донор, — добил меня сыскарь.

С каждым днем Байсо нервничал всё сильнее. Он словно оседлал бешеного тигра и теперь не мог спрыгнуть с его спины, чтобы не быть разорванным в клочья. В присутствии мэра он был избалованным, но нелюбимым отпрыском богатой благородной семьи. В роли Ань Яочуана Байсо доводил до слез даже вышколенных слуг. Он швырял им в лицо разорванную одежду и кричал, что такие безвкусные тряпки подходят лишь для мытья ночных горшков. Порой переставал есть все, кроме пирожных, требовал развлечений и громко смеялся над танцовщицами, швыряя в них столь дорогие в Ваньшане кусочки фруктов. И при этом мог вести разумные разговоры с самим мэром, обсуждая столичные новости, которые тот получал через магов-связников, давал уничижительные прозвища многим известным личностям из столицы и даже порой предсказывал некоторые события.

Неудивительно, что замученные гостем слуги с радостью соглашались работать на Зимнюю Цаплю и подробно описывали моменты, что ускользали от глаз и ушей Байсо. Мальчик читал их отчеты, которые получал через Горлянку, в том числе и про себя самого, кое-что подправлял в поведении, чтобы устранить изредка возникающие сомнения господина Шао.

Когда он выходил в город с разрешения мэра, слыша за спиной вздохи облегчения, то превращался в скромного и послушного Бохая, который помогает матери, заходит в школу, играет с детьми.

Он виделся и с Горлянкой, каждый раз выдавая ей множество заданий на неделю вперед. Зимняя Цапля уверенно захватывал город, и, хотя извне это было малозаметно, так как пока Байсо боялся показывать свою власть в полной мере, уже половина чиновников города хотя бы раз заключили сделки с подпольным принцем. Сейчас Байсо имел на руках около пятисот лян, еще полторы тысячи постоянно были в обороте: кого-то подкупал он, кто-то подкупал его, что-то было вложено в местных торговцев, что-то — в шахтеров. И если бы ему потребовалось, то он мог достать и большие суммы.

Слухи о Зимней Цапле выровнялись и пришли к общей истории. Оказалось, что людям легче работать на неизвестного, если они думали, что подчиняются человеку императорской крови. Подобная рабская покорность Байсо и восхищала, и бесила одновременно, по крайней мере, он способен был это использовать.

Красивый одинокий мужчина с длинными белыми волосами и в белом плаще из перьев, обязательно сын императора от любимой наложницы, которую невзлюбила императрица и заставила покинуть дворец, — именно такой образ представал в местных легендах. Но сердце императора по-прежнему тянулось к изгнанной луноликой женщине, потому он тайно выбирался из покоев и навещал любимую с сыном. Юноша, понимая, что никогда не сможет унаследовать трон, всё же любил отца и хотел сделать его страну сильной, чтобы никто не голодал, чтобы бедные могли жить лучше и счастливее, поэтому уехал в дальний городок, где жили самые несчастные люди на свете, и начал наводить там порядок.

Женщины больше говорили о запретной любви императора и верности его наложницы. Старики восхваляли сыновью почтительность и преданность. Мужчины же обсуждали действия Зимней Цапли и мечтали, как император узнает о преступлениях чиновников, казнит их, и в далеком холодном Ваньшане наступят золотые времена. Словом, каждый нашел в легенде то, что искал. Больше всего Байсо удивляла фантазия людей, которые раз от разу добавляли новые подробности.

Помимо матери Бохая, Байсо также заглядывал к тому человеку, который должен был следить за соблюдением правил испытания, хотя теперь он скорее плясал под дудку испытуемого. Они совместно прорабатывали план по разработке кристальной шахты и думали, как лучше поступить в данной ситуации, чтобы «Золотое небо» получило свою прибыль. Всё же мальчику не хватало опыта, и он не был уверен в том, насколько влиятелен Джин Юн.

И, несмотря на то, что баланс сил сохранялся, Байсо уже подходил к своему пределу. Тщетные попытки уснуть по ночам, кошмары, в которых его по тем или иным причинам раскрывали, тащили в подвалы, и там он всегда оказывался обнаженным на каменном полу, и человек с лицом молодого Юна избивал его, выпытывая то имя наследника Фу, то имя Зимней Цапли, а один раз он спрашивал, где настоящий Бохай, и куда Байсо его дел. Сколько раз мальчик просыпался в слезах и потом часами лежал, уставившись в потолок. А наутро снова надевал надоевшую маску Ань Яочуана и шел развлекать мэра и его тупоголовых детишек.