Плохо Егору, реальный срок ему светит. В киллера стрелял, мента пришиб, незаконное хранение ствола. А если еще и другие грехи вскроются… Не будет ему жизни – осудят его, отправят на этап.

Он, конечно, дорог ей, и она готова его ждать. Но кем он будет в зоне? Снова к станку встанет, как сермяжный мужик-работяга? Он же не вор… А бандитом ему в зоне стать не позволят. Да и зачем ему это, если он о свободе будет думать? И стараться изо всех сил, чтобы поскорее освободиться. А когда вернется, не факт, что его снова на бригаду поставят. Еще и грохнут, чтобы он претензии не выставлял…

– Да, забыла спросить, – как-то не очень весело улыбнулась Ника. – Домашний арест отменяется или нет? А то как я к тебе ходить буду?

В принципе, она не возражала против домашнего ареста. Не так уж это и страшно по сравнению с тем, к чему приговорил ее Леон. Он ведь всерьез убить ее собирался, а Егор выторговал жизнь. Да и не так уж плохо было сидеть дома, когда Егор жил с ней. Она и в магазин имела право ходить, и в парикмахерскую… Но сейчас она дома сидеть не хотела.

Егор не успел ответить, к нему подошел мент, что-то сказал ему. Ну да, свидание закончено. Он попрощался с ней, тоскливо помахал рукой и покинул комнату для свиданий. Тюха-матюха! Был бы он реально крутым, на хрен бы мента послал. Так нет, пошел за ним, как покорный телок. Потому что страшно ему. Потому что не тот уже Егор, смирился он перед судьбой…

Домашний арест остался в прошлом, а у Ольги сабантуй. Пацаны какие-то подъехали – крепкие на вид, сдержанно-нахальные. Олег обнимал Ольгу за талию, и Ника ей страшно завидовала. Если бы Миша обнял ее так же, она бы не очень возмутилась. Он рядом, но пока всего лишь посматривает на нее. Солидный на вид парень. Голова большая – сверху широкая, а книзу зауженная. Но подборок при этом крепкий, волевой. Прическа «площадка» очень шла ему. Шея сильная, плечи мощные, на руках бицепсы тяжело перекатываются. И еще цепь золотая на шее. Такая же, как у Егора.

Но Егор был бригадиром, ему можно было носить золото, рядовым же «быкам» дозволялось только серебро. Сам Леон дал такую установку…

– Ну, за прекрасных дам! – поднял стопку Олег.

Она выпила, не закусывая. От резкого вкуса в глазах появились слезы, и она закрыла их, отдаваясь во власть ощущений.

– Как там Егор? – спросила вдруг Ольга.

Ника распахнула глаза и возмущенно глянула на нее. Зачем она об этом спросила? Может, от зависти? Миша-то поинтересней будет, чем Олег…

– Да ничего, нормально, – едва сдерживая эмоции, ответила она.

– А кто такой Егор? – вроде как с интересом спросил Миша.

– Ну, может, слышал про Егорыча? – не унималась Ольга.

– Про Егорыча?! – Миша почти не изменился в лице, но рука его дрогнула.

– Ну да, он Октябрьский район держит.

– Ну, не весь район… – покачала головой Ника.

– А ты что, с ним живешь? – Миша пытался изображать невозмутимость, но у него это плохо получалось, слишком сильное впечатление произвело имя Егора.

– Как я могу с ним жить, если он в тюрьме?

– Ну, да, Егорыч на «крытом», – кивнул Миша.

– А ты его знаешь?

– Ну, слышал…

– Откуда?

– Да так, пересекались…

– На «стрелке», – уточнил Олег.

– На «стрелке»?.. Вы что, с ним в контрах? – завороженно глядя на Олега, спросила Ника.

– Ну, мы с Куприяном, а Егорыч с Леоном… Куприян – величина, а Егорыч… Кто там за него сейчас?

– Беляк, – сама не зная зачем, ответила Ника.

– Беляк, – насмешливо кивнул Олег. – Что Егор твой, что Беляк – одна петрушка. Там Леон всем кирует. А Куприян – сам по себе. Куприян – величина.

– А ты, значит, с Куприяном?

– Ну, типа того, – снисходительно улыбнулся Олег.

– А что, не похоже?

– Ну, похоже…

– Ты только не подумай, мы против Егорыча ничего не имеем, – вмешался в разговор Миша.

– А если имеем, то что? – чуть ли не с презрением глянул на него Олег.

– Да нет, ничего, – стушевался Миша.

– Вы тут поговорите, – поднимаясь со своего места, сказал Олег. И, небрежно хмыкнув, добавил: – О Егорыче. А мы тут по-быстрому… – Обняв Ольгу, он вместе с ней скрылся в спальне.

– А ты, значит, с Егорычем жила? – снова заговорил Миша.

– Почему жила? Я и сейчас с ним. Его скоро выпустят, он вернется. Знал бы ты, как он меня любит! У самого Леона меня отбил!

– У Леона? – Мишина рука пугливо вспорхнула в воздух.

– И Леон ко мне подкатывается, – для красного словца соврала она.

– Ну, Леон – это сила… – уважительно протянул он.

– А Куприян?

– Ну, Куприян… За нами только Советский район, а за Леоном весь город…

– Так перейди к нему, – посоветовала Ника.

– Нельзя, – покачал головой Миша. – Так дела не делаются. Предатели никому не нужны.

– А ты не предатель?

– Нет, конечно… А ты сомневаешься? – Только сейчас он резко глянул на нее, да так, что Нике стало не по себе. Вдруг найдет на него затмение, и кулак с привязи сорвется.

Но Миша руки не распускал, и на ее губах заиграла небрежно-язвительная улыбка. Они выпили раз, другой, поставили на пол пустую бутылку, но за все это время Миша ни разу к ней не прикоснулся. Да она и не хотела.

Часы показывали половину одиннадцатого, когда Ника проснулась, села на кровати, протирая глаза, зевнула, кое-как поднялась, силой потащила себя в ванную. Вчера они с Олегом здорово зажгли, веселились до упаду. А Егор в это время в грязной камере парился. Он и сейчас там, среди мерзких вонючих рож. Но так он сам виноват. Нечего в людей стрелять. И ментов бить…

Ника умылась, почистила зубы, вышла из ванной и остановилась в прихожей: куда – на кухню или снова в кровать? Что больше хочется – есть или спать?.. И тут в дверь позвонили… Она открыла и увидела на пороге Леона.

– Ты как будто мысли мои читаешь, – жеманно улыбнулась она. – Только о тебе подумала… Я всегда о тебе думаю. Поэтому ты всегда вовремя.

Леон удивленно повел бровью и, нахмурившись, с ходу спросил:

– Чего Варенец от тебя хочет? – Он поднял руку и растопырил пальцы, словно хотел схватить ее за горло.

Ника испуганно шарахнулась от него и спиной врезалась в стену.

– Какой Варенец?

– Олег. Варенцов.

– А-а, Олег! Ты знаешь?

– Ты чо, слабоумная?

– Нет, не слабоумная. Нормально все…

– Ты каштановским нас сдала! Из-за тебя люди погибли!