Зоя энергично затрясла головой. Тут же, пока Черных ходил в спальню за телефоном, приволокла кусок целлофана и принялась упаковывать оцинкованный подоконник.

Черных набрал номер адвоката.

Маленький человечек с крохотными ладошками выслушал его молча. И потом минуты три-четыре молчал, едва слышно пыхтя какую-то незатейливую мелодийку.

— Что скажете? — обеспокоился Черных его молчанием.

— Знаете, вреда не будет. Позвоните, пусть приедут, посмотрят. Зачтется, как содействие следствию, а еще лучше, навестите их сами. Причем, рекомендую, настоятельно рекомендую навестить кого-то из этой сладкой парочки, либо Мельникова, либо Володина.

Черных попал к Мельникову. Так не хотелось, но попал. Володин был на допросе и освободиться должен был не скоро.

— Что-то еще?! — вспылил без предисловий Мельников, стоило Черных войти в его кабинет. — Что еще ты успел натворить, кроме того, что держал взаперти бедных женщин?!

— Эта женщина была моей невестой! — отозвался возмущенно Черных. — Мы собирались пожениться, пока вы не влезли.

Мельников пнул стул, вскакивая, подлетел к Черных, больно схватил его за плечо и развернул на себя.

— Слушай, ты, умник! Если Оля не найдется, я тебя…

— А я тебя! — нагло заявил Черных, покосившись с ненавистью на ненавистные пальцы, тискающие его плечо. — Меня не было в доме, когда ты туда влез! Откуда мне знать, кто убил Ивана? Куда потом подевалась Оля? Может, это ты…

Мельников не выдержал и замахнулся. К чести гостя, тот не согнулся, не зажмурился, как сидел с прямой спиной, так сидеть и остался. Просто угрожающая ухмылка ядовитой змеей скользнула по его губам и все.

Валера вернулся на место, стиснул пальцы замком, чтобы подавить желание сомкнуть их на ненавистной шее.

— Чего надо? — спросил он, немного выровняв дыхание. — Если за новостями, новостей нет.

— Я с новостями скорее. — Черных расправил плечи, возвращая на место плечевой шов от легкого льняного пиджака, который Мельников смял и сдвинул. — Моя домработница сегодня обнаружила на оцинковке подоконника между вторым и первым этажами, аккурат над входной дверью, странную царапину.

— Странную? — Мельников не понял. — Ваш дом осмотрели с чердака по подвал, что же в ней странного, в какой-то там царапине?

— Моя домработница находит ее странной. Пристала, позвони криминалистам да позвони, вдруг, говорит, убийца карабкался таким вот образом и… Короче, утверждает, что не было этой царапины до ее отъезда на отдых. И следы краски там как будто просматриваются. Чем черт не шутит! Может… Может, что-то там есть?

Мельников смотрел на холеного мужика, которого ему остро хотелось задушить, и верил и не верил ему.

Вдруг он сам нарочно нацарапал что-то на оцинковке, путает следы? Может, царапине этой год, а то и больше? С чего такая забота о ходе следствия? Чувствует себя виноватым? Совесть замучила?

— Проверим, — кивнул он и потянулся к телефону. — Сейчас отправлю к вам криминалистов. Может, зацепка либо пустышка… Кстати, Ивану никто не угрожал?

— Нет! Господи, нет! — перепугался ни с чего Черных. — Кому он был нужен? Инвалид! Я поначалу думал, что это след из прошлого, но теперь думаю иначе.

То же самое думал и Володин, если бы хотели найти, давно нашли бы. Мать Ивана тайны из исцеления сына не делала.

— Кто?! Кто мог это сделать?! Вы же не думаете, что это…

Он смерил Черных ненавидящим взглядом, опустил голову. Черных понял, что он имел в виду, и слегка кивнул, давая понять, что понял.

— Нет, — проговорил он вдруг, хотя Мельников и не ждал его ответа. — Оля не могла! Она бы… Не те силы у такой хрупкой женщины.

Знал бы франт этот, что сказали эксперты!

«Женщина? Да запросто! Такой острый край, удар в такое уязвимое место. Запросто! Только это должна быть сильная и очень хладнокровная женщина».

Вот так сказали ему эксперты после длительных совещаний и заключений. Хотя поначалу и утверждали обратное, добили Мельникова утверждением, что в состоянии гнева или опасности физически сильная женщина способна и не на такое.

— Она не могла! — выпалил он, сжимая кулаки.

— Не могла, — эхом отозвался Черных и вдруг спросил: — А вы с соседями моими говорили? Может, они что-то видели? Вас-то вот сняли, может…

— Нет, никто и ничего. — Мельников стрельнул в него бешеным взглядом, но совладал с собой. Закончил вполне миролюбиво: — Народ у нас не очень активно сотрудничает, сами знаете.

— Да уж!

Черных тоже же не хотел, да подумал, что сотрудничать с этими ребятами себе дороже. Все, чем поможешь им, тут же могут обратить против тебя в суде. Каждое словечко, каждое утверждение, верить им, себя не уважать. Так заявил его адвокат, принимая пухлый конверт с гонораром.

И сам бы он ни за что и никогда не притащился сейчас с предложением помощи, если бы…

Два человека пострадали по его вине, Оля и Иван. Он еще не знал, в чем и почему, но чувствовал, что виноват. Может, даже его глодало чувство вины за то, что он смалодушничал и позволил Ивану разобраться с ситуацией, а сам удрал за границу, но об этом необязательно знать Мельникову и его пузатому другу — Володину. Главное, знает он об этом. И, возможно, плохо спит потому. Сегодняшний визит в отдел полиции — крохотный скорбный шаг. Сможет, шагнет пошире.

Владимир Сергеевич вышел на улицу и какое-то время молча наблюдал за тем, как подъезжают и отъезжают патрульные машины.

Господи, но ведь тот, кто убил Ивана, наверняка не пришел пешком к его дому. Наверняка была какая-то машина! Оля! Оля куда-то исчезла! Ее тоже могли увезти на машине. Если, конечно же, она не ушла оттуда на своих ногах после того, как зверски расправилась с его водителем.

Тьфу-тьфу-тьфу! Ну не могла она! Даже если бы и смогла, первое, что сделала бы, это вызвала полицию, она была очень законопослушной гражданкой.

Черт, была?! Почему была?! Она есть! Она жива! Просто попала в беду… наверное. И тут в груди у него похолодело; а что, если ее и правда убрали как свидетеля убийства?! Что, если ее увезли с собой, чтобы потом убить?! Да, такой вариант возможен, поэтому просто необходимо отыскать ту машину, которая останавливалась неподалеку от его дома в день убийства Ивана.

С чего начинать?!

Он быстро доехал до своего офиса. Приказал секретарше ни с кем его не соединять и, открыв в компьютере план микрорайона, где он построил себе дом, погрузился в раздумья.

Вот дорога, по которой он всегда ездит. Она аппендиксом идет от главной трассы через лесополосу, потом небольшой открытый участок, и тут же первый дом, который построился почти с десяток лет назад. К нему потом начали пристраиваться и остальные жители. Улицы множились, дома росли, появилось три магазина, уйма торговых павильонов, работающих до полуночи. Дорога, та самая, по которой он всегда ездил, широкой лентой шла через весь поселок, уходила за него и обрывалась Т-образным перекрестком. Одно ответвление заканчивалось пустырем. Второе огибало поселок по кругу и вливалось в основную дорогу у первого дома.