В кабинет вошёл Антон, и я по одному его взгляду понял, что хороших новостей сегодня тоже можно не ждать.

— Ну?

Одно коротенькое слово от брата, яростно стукнувшего кулаком по столу в ответ на молчаливое покачивание головой Антона.

— Твою мать!

— Итак, что мы имеем, — говорить просто так, озвучивать то, что мы все и так отлично знаем, но что-то отвлекает, что-то не дает покоя, и мне нужно сосредоточиться самому, а в идеале — сосредоточить ещё и брата, на выстраивании логической цепочки. Н-да…в нашей-то паре обычно игры с логикой были фишкой Андрея. Но не сейчас, конечно. От одной только мысли, что могла вот так пропасть Тая, сердце беспощадно сжималось, а мозги словно покрывались коркой льда, неспособные здраво рассуждать. А ведь у Андрея всё это ещё явно приправлено и чувством вины перед дочерью.

— Ни хрена мы не имеем! Ни хрена!

Воронова несёт, кажется. Возобновляются быстрые шаги вперёд-назад с недовольным зырканьем в сторону молча стоящего у двери Антона.

— Она уже несколько месяцев общалась с каким-то арабским ублюдком, с которым и сбежала в Турцию.

Проклятье! Я на какую-то долю секунды даже пожалел, что сказал это. Тааааким взглядом меня одарил Граф, что на затылке волосы дыбом встали. Да уж, как отец, я более чем понимаю, его, конечно, но сейчас нам нужно это. Нужно в очередной раз попытаться выстроить грёбаную логическую цепь событий, приведших к этой пропасти. Правда, уже два дня мы словно топчемся на месте в попытке отыскать сразу несколько её звеньев. Как бы ни бились. Ощущение, что эти звенья порваны намеренно кем-то могущественным настолько, что даже показания самих участников этой операции ничего не дают.

Да я лично на пару с Андреем «поговорил» со смазливым ублюдком, утянувшим нашу девочку в Турцию. Ничего, кроме того, что урод встретил там Карину и отдал её одному из торговцев живым товаром, узнать не удалось. Потому что слишком мелкая сошка, призванная своим идеальным лицом привлекать девчонок и пудрить им мозги. Ох, как же порывался Андрей выколоть ему глаза и изрезать красивое личико твари. И, черт бы побрал этого сукиного сына, я понимал его, но не позволил. Как только представил, сколько девок эта мразь вот так, обманом…еле, конечно, удержал брата, но всё же удержал. Наказание должно быть по деянию, разве нет?

Теперь этот вонючий правоверный красавчик вовсю обслуживал самых отъявленных извращенцев столицы. Сегодня утром даже приносил аудиозапись его первого…эээм…опыта. Брату дал послушать. Потому что иногда даже таким правильным, как Андрей Воронов, нужно это. Пародия на справедливость, конечно…но слушать вопли этой миленькой сучки было реальным удовольствием. Потом я обязательно позволю брату выколоть глаза ублюдку. Те самые, что смотрели на нашу Карину, на десятки других русских девчонок и нагло врали им. Обязательно. Но немного потом. Сейчас пусть эти глаза видят всех и каждого, кто грязно имеет их хозяина.

— Там её передали Йылмазу, который должен был вывезти по морю Карину и других девочек. Предполагалось, что через Сирию.

Но тут произошло странное. Жирная мразь Йылмаз клялся, что корабль вернулся в Россию. Несмотря на годами отработанную схему, тот корабль было решено вернуть в страну. Ублюдок не продержался и получаса пыток. Пока я вскрывал ему кишки, таки выпалил, что получил распоряжение от Дауда привезти пленниц обратно в страну и передать их Валиду.

Зачем? Не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы догадаться — твари узнали, КОГО поймали в свои сети, и теперь, наверняка, девочка находится у кого-то из врагов Вороновых. У достаточно властного врага, нужно отметить, если до сих пор нам не удалось выйти ни на Дауда, ни на Валида. Этих ничтожеств явно хорошо спрятали. Или они спрятались сами. Ничего. Мы обязательно выйдем на них. Несколько десятков наших людей сейчас рыщут по всей стране в поисках ублюдков. И это только вопрос времени, когда мы их найдем.

Вновь прикрыл глаза, не глядя на брата. Зачем смотреть на него, я и так знал тот страшный вопрос, который вертится в голове у Графа. К кому из их многочисленных врагов попала наша маленькая наивная девочка? Слишком, слишком много вариантов, их невозможно отработать все. Остаётся только ждать. Молиться и ждать, что эта тварь сама выйдет на них. Как можно скорее. Одно плохо — молитвы Вороновых до небес обычно не доходят.

* * *

Она мне не понравилась сразу. Вызвала стойкое ощущение горечи во рту, стойкое ощущение дикой необузданной злости. Но скорее именно, потому что …была слишком красивой. О таких говорят хрустальная, о таких пишут «нежная и трепетная лань». И я, мать вашу, встречал до хрена красивых женщин в этой жизни, но не помнил ни одной настолько ослепительной. Именно это отталкивало…желание приблизиться, чтобы убедиться, что она настоящая. Что эти глаза не нарисованы, что это не линзы, а ее родной цвет. Что ее волосы не крашены умелой рукой парикмахера, а на коже нет килограмма тонального крема.

А ведь она еще не женщина. Она почти ребенок. Сколько ей? Почти девятнадцать?

И эти необычайно светлые волосы, светлее соломы. Без желтизны, какие-то пепельно-белые. Тонкие, нежные, воздушные, как сам ветер в моих родных и белоснежных горах. Те, кто знали Воронова давно, говорили, что девчонка слишком похожа на свою мать.

Мне вдруг стало интересно, какой она была. Ее мать.

Заперев девчонку в комнате, я пошел смотреть. Да, раньше меня это нисколько не волновало. Ни кто она, ни как выглядит ее родительница, есть ли у нее сестры. Да ни хера меня о ней не волновало. Волновал только один факт: эта маленькая сучка — дочь Графа. Она — мой ответ за смерть братьев, она моя козырная карта, она — мой долбаный мат Воронову. Способ поставить его на колени. И я поставлю. И его, и ублюдошного Зверя, которого боятся все вокруг и трясут яйцами от ужаса. Все, кроме меня. Во мне самом живет такой зверь, который способен сожрать живьем тысячи таких, как Макс. Хотя я всегда умел оценивать силы противника. И прекрасно понимал, что эти двое серьезные враги. Враги на всю жизнь, кровные, так сказать. Что ж, придадим этому слову особый смысл. Смешаем нашу кровь.

Что они сейчас делают? Ищут. Да, мои родные? Вы ищите…Что вы там предприняли? Награду за мою голову, за ее голову, взятки в полиции, всех людей на уши. Сами рыщите, сводите концы с концами, а хер вы их сведете. Потому что эта дорожка не приведет вас ко мне. Ни одна не приведет. А еще, потому что я убил каждого, кто мог меня слить. Да, убил, просто потому что они могли потенциально указать на похитителя. Куда бы вы ни ткнулись, вас будут ждать мертвецы и тишина. Нет, я не поручал это своим людям. Зачем? Я прекрасно справлялся сам. Когда-то отец очень любил с моей помощью зачищать свои косяки. Как они меня называли? В своих кругах…Смерч. Потом эта кличка забылась, и сейчас лишь единицы знали, кем был сын самого Амирхана.

Я не делил жизнь на черное и белое. Нет. У меня не было такого цвета — белый. Я его больше не различал. Только черный. Только тьма и мрак в которой жили мои мертвецы. Мое личное кладбище за спиной. Страх? А что это такое? Мне он не знаком. Полная атрофия. Помню вердикт одного умного дяди-психиатра: «отсутствие чувства самосохранения, неконтролируемая агрессия…скрытая, чем и опасная для окружающих, социопатия, маниакальные состояния». Он зачитывал эти диагнозы моему отцу, когда я был еще подростком. Его это не сильно впечатлило, и он решил, что все проблемы можно решать кнутом, а если не помогает, то нет ничего лучше армии. Отряда ополченцев, куда он отправил своего младшего сына «чтобы дурь выбить». Вот там исчез страх…Полностью и навсегда. Там начал исчезать белый.