– Каков твой план?

Он вытащил из-за пояса связку ключей и отпер окно в углу кабинета. Металлические решетчатые ставни с грохотом ударились о стены. Ворвался холодный ветер, разбросал бумаги на дубовом столе и зашевелил тонкую льняную рубашку Линн.

Свеча погасла, погрузив их в темноту.

Стоя на подоконнике, окутанный ночью, егерь выглядел так, словно был отлит из жидкого серебра и теней.

– Мой план, – сказал он, – состоит в том, чтобы выбросить нас из этого окна, учитывая, что ты так хорошо прыгаешь с высоких мест.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он не шутит. Линн разинула рот.

– Ты имперский стражник, – подчеркнула она. – Наверняка у тебя есть другие способы побега? – Она взмахнула ладонью. – Может быть, главные ворота?

– Я такой же пленник здесь, как и ты, – ответил он. – Императрица и мой капитан послали меня сюда вместо ссылки. Неповиновение прямым приказам императрицы карается смертью. Все хуже, чем было бы, если бы я дезертировал. – Он вскинул голову, и его взгляд стал острее. – Вот почему я здесь, с тобой.

Линн внимательно наблюдала за ним. Она не доверяла ему настолько, чтобы привести его к Ане, но ей действительно нужно было, чтобы он сбежал из этой жалкой тюрьмы.

Ее решению помогло то, что он был исключительно искусен в бою. И что у него могут быть сведения о передвижениях войск и планах Морганьи.

Она соскользнула с его стола, проверяя равновесие. Ее рана предупреждала ее едва уловимыми импульсами боли, но она проигнорировала их и захромала к открытому окну.

Зимний ветерок налетел на нее, холод обжег щеки и принес с собой запах снега и темноты. Линн вздрогнула, но наклонилась вперед. Навстречу его объятиям. «Моя стихия», – подумала она, и, когда снова открыла глаза, мир стал движением воздуха, едва уловимым изменением потоков и сквозняков, пока они кружились в бесконечном танце.

«Я невидимка и тени».

– Идем, – сказала она.

Ночь поглотила их, когда они забрались на подоконник, и звезды развернулись над головой Линн в калейдоскопе серебра. Она глубоко вдохнула, на мгновение очарованная их тихой магией и вездесущим сиянием, светом других миров, мерцающим сквозь ткань неба.

В ее голове промелькнула история – та, которую ей рассказала мать, о том, как звезды образовались из слез двух разлученных влюбленных. «Их любовь теперь освещает ночное небо, – сказала ама-ка, прежде чем встретиться глазами с Линн, – точно так же, как и моя любовь осветит твое и Энн, где бы вы ни были».

Линн отогнала воспоминания, и они рассеялись так же легко, как снег на ветру.

– Это будет… – начала она, но слово с трудом родилось у нее на языке, когда егерь чем-то обхватил ее за талию.

Гладкая, прозрачная ткань, слегка мерцающая, чтобы придать ей видимость, легла ей на плечи. Она узнала бы ее где угодно – так же, как узнала бы эту вещицу на своей талии и плечах. Егерь вышел на каменный выступ и пристегнулся к ней.

Сердце Линн упало, когда она коснулась ткани между плеч.

– Чи, – сказала она на своем родном языке, слово было горько-сладким на вкус. Крыло. – Кемейранский чи. Где… где ты его достал?

– Я имперский стражник, – ответил егерь, выглядя слегка удивленным. – Конечно у меня есть более надежный способ спастись, чем прыгать с края обрыва.

Странный узел образовался у нее в горле – клубок надежды и счастья, за которым последовало такое непреодолимое горе, что, она подумала, сейчас расколется. Ее кулаки крепко сжались вокруг чи.

В последний раз, когда она летала с одним из них, Энн забрали.

– Я не знаю, справлюсь ли с ним, – она старалась, чтобы ее голос звучал твердо, но получилось слабо.

Она почувствовала, как егерь рядом заерзал. Когда она взглянула на него, его глаза были прикованы к ней, а взгляд был таким же твердым, как хватка на серебряном ноже.

– Все в порядке, – сказал он, и глубокий тон его голоса успокоил ее. – В конце концов, они называют меня егерем. Я контролирую поток твоей силы родства и могу подавить его или, в данном случае, направить. – Кривая улыбка появилась на его губах. – Я предпочитаю последнее.

Линн встала, и мир опустился, расширяясь по периметру скал, которые резко уходили вниз, чередуясь тенями и призрачно-белым снегом. Внизу виднелась лишь темная масса сосен, маленьких, словно рисовые зернышки, которые она могла держать в ладонях. У нее закружилась голова, и знакомая тошнота в сочетании с холодным прикосновением страха охватила ее. Образ вернулся к ней, сотрясая ее: скрюченное тело Энн и его чи, свернувшееся и падающее с небес.

Она почувствовала движение рядом с собой, и следующее, что она помнила, сильные руки – сильные, но нежные – обняли ее за плечи, их тепло временно защитило ее от ночного холода.

– Посмотри на меня, – сказал егерь. Она встретилась с ним взглядом, и он приковал ее к месту. – Я не дам тебе упасть. Все в порядке? Я не дам. Просто сосредоточься на мне и на силе родства.

Линн заставила себя кивнуть. Он был лейтенантом до своего изгнания, и она знала от Мастеров ветра, что сила исходит не только от физической силы, но и от умственной стойкости. Лучшие командиры обладали высокой чувствительностью к мыслям своих подчиненных и знали, как управлять эмоциями своих войск, когда это было необходимо.

Возможно, ею управляли.

Но если она умрет, то и он тоже. Это было холодное утешение.

Линн глубоко вздохнула и одним шагом сократила расстояние между собой и егерем. Он окаменел, когда она обхватила его руками за талию, ее голова едва касалась его шеи.

– Держись крепче и слушай мой сигнал, – сказала она, надеясь, что это прозвучало уверенно.

Сила родства откликнулась на ее зов, и ветры с ревом ожили: торжествующие, сильные и свободные. Ее сердце наполнилось чи, прозрачный шелк расцвел над их головами, поддерживаемый ветром.

– Сейчас! – воскликнула Линн.

Выступ ушел у них из-под ног, и они полетели вниз.

Сначала это походило на то, чем и являлось, – на свободное падение, кувыркание в беспорядочной путанице рук, волос и ткани. Линн потянула за ветер и почувствовала, как чужое присутствие появилось в ее силе родства, теплое и сильное, как направляющая рука, тянущая ее за собой. Ее чи раскрылось, как два тончайших крыла, над ее плечами, оттягивая их назад.

А потом они полетели. Парили в бесконечном небе из звезд и снега, ветер хлестал их по лицам и завывал у них в ушах. Земля внизу казалась такой далекой – потому что она летела, – и мир простирался в безграничное царство возможностей, надежд и… магии.

Что-то ожило в ее груди, поддерживаемое ветрами, которые подняли ее, и внезапно она засмеялась, визжа от радости, когда они взмыли над вершиной горы, ее зазубренные вершины и снежные шапки тянулись к ним издалека. Луна была угловатой в полуночном небе, и впервые за много-много долгих лет Линн подумала, что может дотянуться до звезд.