— Меридон, я сейчас буду учить их падать в сетку, так что не пугайся, пожалуйста, у нас все в порядке.

Я немножко приоткрыла лицо и кивнула в ответ. Затем Дэвид притянул к себе трапецию, крепко ухватился за нее и шагнул с рамки. Пролетев до самой низкой точки, он разжал пальцы и мягко приземлился, подтянув повыше ноги, так что удар пришелся на спину и плечи. Затем он вскочил на ноги, легко подбежал к краю сетки и спрыгнул на пол.

— Вот так! — сказал он. — Ноги повыше, подбородок прижмите к груди, и вы никогда не ушибетесь.

Далеко в вышине побледневший Джек кивнул в ответ и стал подтягивать к себе трапецию. Я видела, как он ухватился за нее, но тут же была вынуждена зажмурить глаза, чтобы не смотреть на самое ужасное. Через мгновение звон сетки подсказал мне, что Джек благополучно приземлился, и сразу же раздался его радостный крик:

— Давай, Данди! Это отлично! Необыкновенное ощущение. Это даже лучше, чем скакать на лошади. Падать немного страшно, но это совершенно безопасно. Давай, Данди.

Тут во мне что-то сломалось.

— Не смей заставлять ее! — закричала я и, вскочив с пола, кинулась к нему. — Ты не смеешь, не смеешь этого делать. Это совсем не безопасно!

Я была вне себя и, сжав руки в кулаки, норовила ударить его в лицо. Изумленный Джек едва успевал увертываться.

Он не мог бы со мной справиться, но тут подоспел Дэвид, который был на добрый фут выше и много тяжелее Джека. Он схватил меня за руки и прижал их к бокам.

— Это безопасно, — тихо сказал он мне. — Я не причиню твоей сестре никакого вреда. Я бы не позволил ей взобраться туда, если бы не знал, что в этом нет никакого риска. Она хочет научиться этому, и ты не должна из своего эгоизма останавливать ее.

— С ней что-нибудь случится. — Я уже рыдала от бессилия. — Я знаю. Я цыганка. Я умею предсказывать. Это опасно для нее.

Дэвид повернул меня лицом к себе и пристально глянул мне в глаза.

— А что тогда безопасно? — тихо спросил он. — Она сама выбрала этот путь. Она могла бы выбрать хуже.

Это заставило меня замолчать. Если Данди будет слышать аплодисменты многих сотен людей и станет хорошо зарабатывать, тогда она не будет бегать за незнакомцами и позволять им за пенни задирать ей юбку. И насколько я знала Роберта Гауэра, он, потратив на нее столько средств, не посмеет теперь выбросить ее на дорогу даже ради своей собственной выгоды.

— Она разобьется, — неуверенно проговорила я, подавляя рыдание. — У меня предчувствие, она разобьется.

— А своими причитаниями ты можешь накликать на нее беду, — сказал Дэвид предостерегающе. — Ты можешь напугать ее, ты ломаешь ее веру в себя и мешаешь тренировкам. Это глупо, Меридон. Мы с тобой оба знаем, что Роберт Гауэр не станет держать ее, если она будет бездельничать.

Я взглянула ему в лицо.

— Мы можем продолжать странствовать, — сказала я, хоть была близка к отчаянию. — Но нам некуда идти.

— Ты не цыганка, — сказал Дэвид с сочувствием. — Тебе нужен дом. — Помолчав, он добавил: — Данди научится хорошо выполнять этот номер, когда мы закончим обучение. Береги те деньги, которые станут платить вам, и тогда через один или два сезона ты сможешь купить дом и забрать ее отсюда.

Я кивнула. Я все поняла. Данди все еще стояла на маленькой рамке, опирающейся на платформу, и смотрела на нас спокойно.

— Скажи ей что-нибудь, Мери, — попросил Дэвид. — Ей нужно услышать твой голос.

— Все в порядке, Данди! — крикнула я, хотя едва видела ее лицо, так высоко она стояла. — Извини меня, пожалуйста. Прыгай, если хочешь. Или спускайся по лестнице. Я больше не стану мешать тебе.

Она кивнула, и я увидела, как она стала подтягивать к себе трапецию.

Джек продолжал удивленно смотреть на меня.

— Я никогда прежде не видел, чтобы ты плакала. — Он протянул руку и коснулся моей мокрой щеки. Я резко подалась назад, но его это не остановило. — Я даже не думал, что ты умеешь плакать. — Его голос был тихим и нежным, как у влюбленного.

Я бросила на него тяжелый взгляд.

— И больше никогда не увидишь, — мрачно пообещала я. — Во всем мире есть только один человек, о котором я забочусь, и это моя сестра. Если она хочет это делать, значит, у нее получится. Я не стану больше плакать.

И я стала напряженно смотреть вверх. Мне не видно было лица Данди, и я не знала, о чем она думает, стоя на такой вышине. Немного помедлив, она ухватилась за перекладину и нырнула вниз, как ласточка. Оказавшись ближе всего к сетке, в наиболее безопасной точке полета трапеции, она отпустила руки и упала вниз, ровно, как камень, точно на спину и в самой середине сетки.

Дэвид и Джек бросились поздравлять Данди, я же была так взволнована, что даже не смогла говорить с ней, когда она подбежала ко мне, сияющая от гордости.

— А теперь — снова за работу, — велел Дэвид.

И мы возобновили тренировку. Джека он поставил к стене и велел отжиматься на руках. Я работала рядом с ним, повиснув на перекладине и подтягиваясь. А Данди Дэвид поднял на трапецию и велел повторять давешнее упражнение.

Затем мы немного отдохнули и пошли обедать. После обеда к нам в кухню заглянул Роберт со стаканом портвейна в руке.

— Не пропустите ли стаканчик со мной, Дэвид? — спросил он.

— Я никогда не пью во время работы, — ответил тот. — Это правило, которому вам тоже придется следовать, ребята. Алкоголь замедляет реакцию и делает вас чуточку тяжелее. К тому же вы становитесь самонадеянными, и это самое худшее.

— Многие считают это достоинством, — рассмеялся Роберт.

— Но я бы не доверился человеку, который будет работать со мной в таком состоянии, — улыбнулся в ответ Дэвид.

— Сами вы выступаете без сетки, — обратился вдруг к нему Роберт. — А почему вы предложили установить ее здесь?

— Прежде всего для вашего спокойствия, — ответил Дэвид. — Я видел такую сетку во время одного представления во Франции, и мне это очень понравилось. Если бы ребята готовили номер на кольцах или еще на чем-нибудь неподвижном, вы могли бы рискнуть и использовать мягкие подушки на полу. Но так как они раскачиваются и Джек должен их поймать, стоит им немного промахнуться, хоть на полдюйма, и они могут разбиться.

При этих словах комната поплыла у меня перед глазами, и я почувствовала, как Данди прижала мою ногу коленом, чтобы я успокоилась.

— Сам я работаю без сетки и без подушек, — продолжал Дэвид. — Но парень, с которым я работал, погиб, сломав себе при ударе шею. Он был бы жив и сегодня, если бы его отец не надумал экономить. — Тут он искоса взглянул на Роберта. — Это ложная бережливость. Хорошим артистом становишься лишь после долгого обучения, и это стоит дорого. Ничем не следует пренебрегать во имя безопасности.

— Согласен с вами, — коротко ответил Роберт.