– А как мужчины относятся уже на второй встрече к уродливым женщинам?

Команда опять двинулась вперед, преодолевая последний отрезок перед Дланью.

– Там все намного сложней, – начал Дорт. – Хотя возникновение симпатии во многом зависит от того, что есть привлекательного у женщины. Соблазнительные стройные ножки, изумительная фигурка, роскошная грудь, очаровательная шейка. Плюс изящные руки, бархатистость кожи, даже ноготки… Пусть и в гораздо меньшей мере, но их мужчина все равно подмечает на уровне инстинктов. А кое-кто теряет голову, только увидев женский пупок. Или созерцая ее со спины. Или чувствуя запах. И первое впечатление от какого-то дефекта на лице со временем стирается, особенно если у женщины добрый и веселый характер, прущая в пространство вокруг позитивная энергия. Ну и самое главное – это время. Побудь женщина рядом с мужчиной сутки-другие и, если он ей хоть чуть-чуть приятен, она начинает распространять вокруг себя флюиды влюбленности, и он… да, да! И он легко попадается в сети если уж не любви, то сильной привязанности. И внешность становится не главным. На первое место выходит внутренний мир. А это гораздо важнее, чем внешность.

Квартет уже приблизился к скале, и Дорт замолчал. А вашшуна пребывала воспоминаниями в тех днях, которые она провела вместе с мастером оружейником Михаилом Македонским:

«Что-то я не заметила его большой привязанности ко мне. Так и старался от меня как можно быстрей избавиться. И это несмотря на нашу с ним физическую близость! Неужели он настолько бесчувственный и самовлюбленный чурбан? Хотя почему чурбан?.. В последние часы он за меня сильно переживал, даже заботился… Древний артефакт отыскал, которому цены нет, и мне подарил… Ох! Как там мой камень?! – Она вспомнила, где оставила ценнейшую вещь, и даже дышать перестала от переживаний. И тут же подумала: – Вот бы мне от Михаила забеременеть! Как жаль, что мы, вашшуны, можем замечать последствия этого только через месяц…»

К сожалению, она вспомнила, что женщины на Дне не беременеют. И, как утверждал Дорт Медовый, даже если попадают сюда уже в таком положении, то на второй или третий день случается выкидыш. А если младенец уже почти был готов к рождению, то всегда рождался мертвым.

«Но в этом мире нет вашшун! – с какой-то озлобленностью сказала она себе. – Так что если я понесла, то моего ребенка никакое Дно не заберет!»

Мужчины остановились возле скалы, уложили носилки с Чернавкой на землю и поспешили на помощь к скалолазам. Зависшие на стене не могли самостоятельно спуститься – у них онемели пальцы. Котомки, оружие и веревки пары лежали у подножия. Видно, хотели подкрепиться после дальнего пути, а тут скатраги сразу с трех сторон нарисовались. Ну, людям ничего больше не оставалось, как ящерицами карабкаться на ближайшую стену.

Знавший эту местность отлично, Медовый ринулся на верхушку скалы с другой, более доступной для подъема стороны и вскоре уже спустил женщину, уцепившуюся за узлы веревки, на землю. Барс тоже не стоял – поспешил товарищу на помощь, и уже вдвоем они опустили более тяжелого мужчину. Тот стал рассыпался в благодарностях:

– Господа! Моя признательность не знает границ! И вы лишний раз подтвердили священное правило: земли возле Длани – это зона максимальной взаимопомощи и безраздельного мира. Вы настоящие рыцари! И мы будем гордиться знакомством с вами!

Но бывший казначей разбойничьей шайки сказал:

– За свое спасение вы должны благодарить нашу владычицу! Обращаться к ней следует Дива, путь указующая. Гораздо реже: ваше могущество! А зовут ее Шаайла Беспощадная! Именно она прогнала отсюда скатрагов, и именно она приказала нам поспешить и ринуться в обход скалы для вашего спасения.

Он говорил так громко, что его слышали все. Так что можно было смело утверждать: челюсти отвисли у всех семерых обитателей Дна, пришедших к здешней Длани. И никто из них целую минуту не мог вслух отреагировать на услышанное.

Вашшуна осталась довольна. Червяк оказался нужным приобретением и действовал не только по инструкции, но и проявлял похвальную инициативу.

После перехода Леонид Найдёнов замер на скальном уступе в подвале пантеона и стал прислушиваться. Сразу светить фонарем было бы рискованно. Незачем привлекать к себе внимание.

Так и простоял пришелец из иного мира минуту, словно окаменев. Потом еще две, стараясь дышать тихонько и редко. После чего здравый смысл подсказал: здесь никого нет. И уже давно. Ни один запах не говорил, что здесь кто-то жил или находится сейчас. Только застоявшийся запах пыли, плесени да старый дух кострища и коптящих, заправляемых жиром факелов.

Ну и ночное зрение заработало, убеждая своего владельца, что никто рядом не стоит, оружием не замахивается и в подвале никаких подозрительных теней не видно.

«Хорошо быть волшебником, – сказал себе великий маэстро. – Пусть даже начинающим!» – и уже смело включил фонарь.

Луч осветил все углы. Никого. Ни живых, ни мертвых. Разве что стена была раскурочена гораздо больше, чем это сделали в свое время искатели артефакта. Словно рыскавшие здесь зроаки вымещали свою злость на ни в чем не повинной кладке. И во многих местах окружающих склонов виднелись сколы и зазубрины, которых раньше не было.

«Эти мерзкие уроды явно пытались кирками и зубилами отыскать замаскированный тоннель, по которому мы от них сбежали! А эпические гайки вам во все кишки и во все дырки! Каждому! И чтобы издыхали медленно и с мучениями!..»

С такими кровожадными мыслями ненавидящий людоедов землянин осмотрел подвал и замер под отверстием, через которое он с другом и вашшуной сюда забирался. Отчетливо было видно, что плиты на дырке совсем иные, тяжеленные и толстые. Сомневаться не приходилось: уходящие отсюда зроаки и их подручные кречи завалили единственный проход. Так сказать – во избежание. Ну и не факт, что наверху до сих пор не оставлен постоянно бодрствующий пост, который и за примыкающими долинами следит: не появятся ли где из расщелины главные враги империи Гадуни? Пытаться разбирать завал сейчас, да еще и в одиночку, было глупо и преждевременно. Следовало вначале разобраться: почему нет никаких следов Ивлаева и куда запропастилась эта страшненькая лицом ведьма Шаайла?

Леонид вернулся к обрыву над пропастью, нащупал пальцами резьбу на боку скалы и задумался. То, что полукруг, разделенный на три части, обозначает три разных места в новом мире, он уже понял. А первый знак – колокол, пронзенный стрелой, был символом мира Набатной Любви. В последний раз он шагнул позже всех и попал в точку, допустим, под номером три. Куда его забросит на этот раз? Естественно, принимая во внимание факт, что никто из друзей здесь не был и опять туда не возвращался. Иначе Борис обязательно оставил бы надпись на стене или условный знак. Да и вашшуна бы придумала, как отметиться. Это если не предполагать самые худшие варианты, о которых и думать не хотелось.

Но пока не шагнешь, окончательно не определишься. Стояние на месте ничего нового не даст. Вот Леонид и шагнул. И в первый момент был уверен, что оказался в том же вентиляционном колодце, из которого сам недавно отправился в мир Трех Щитов. Точно такой же рюкзак, факелы, метатель…