вещь, к которой я когда-либо прикасалась. У меня не было кучи нижнего белья: никаких сатиновых бюстгальтеров, трусиков с рюшами или кружевных кофточек – поэтому я не могла выбрать ничего особенно заманчивого, хотя мне хотелось. Я сказала себе, что, если Том поцелует меня еще раз, сразу же пойду к Питеру Робинсону и куплю себе что-нибудь черное, говорящее само за себя и позволяющее мне стать любовницей Тома.

Несколько раз я была на грани того, чтобы спуститься вниз и объявить о том, что придет Том. Но не могла решить, что мне нравилось больше: поделиться столь важной информацией с родными или сохранить это в секрете.

Я все же дождалась семи, прежде чем встать у окна в родительской спальне, чтобы понаблюдать за происходящим на улице. Долго ждать не пришлось. Том появился через несколько минут, глядя на часы. Обычно он шел большим пружинистым шагом, но сегодня медлил, посматривал в окна, когда проходил мимо. Тем не менее, когда он двигался, было в нем что-то плавное, и я прижала занавеску к лицу и втянула в себя ее плесневый запах, чтобы успокоиться.

Я снова выглянула в окно в надежде, что Том поднимет глаза и поймает меня за шпионажем, но вместо этого он поправил куртку и потянулся к нашему молотку. Внезапно мне захотелось, чтобы на нем была его форма, чтобы родители могли открыть дверь полицейскому.

Посмотрев на себя в зеркало матери, я увидела, что мои щеки покраснели. Голубое платье поймало свет и вернуло его мне, и я улыбнулась самой себе. Я была готова. Он пришел.

С лестницы я услышала, как папа открыл дверь, и до меня донесся следующий разговор.

Папа (покашливая):

– Привет. Чем могу помочь?

Том (голос легкий, вежливый, каждый слог тщательно продуман):

– Марион здесь?

Папа (пауза, слишком громко):

– А ты кто такой?

Том:

– Извините. Я должен был представиться. Я Том Берджесс, друг Марион. Вы, должно быть, мистер Тейлор?

Папа (после долгой паузы, кричит):

– Филлис! Марион! Том здесь! Это Том! Тогда входи, мальчик, входи.

Снова кричит на лестницу:

– Это Том!

Я медленно прошла по лестнице, зная, что Том и папа стоят внизу и смотрят, как я спускаюсь.

Мы все молча посмотрели друг на друга, потом папа провел нас в гостиную, где мы обычно собирались только на Рождество и когда из Суррея приехала шикарная сестра отца Марджори. Здесь пахло лаком и углем и было очень холодно.

– Филлис! – крикнул папа. Мы с Томом на мгновение посмотрели друг на друга, и я увидела тревогу в его глазах. Несмотря на прохладу в комнате, его лоб блестел от пота.

– Ты брат Сильви, – заявил папа.

– Верно.

– Марион говорила нам, что ты работаешь в полиции.

– Боюсь, что так, – сказал Том.

– Не за что извиняться, только не в этом доме, – сказал папа, включая торшер, и взглянул на Тома: – Тогда садись, мальчик. Ты заставляешь меня нервничать.

Том балансировал на краю диванной подушки.

– Мы все время говорили Марион: «Пригласи Тома на чай», – но она никогда не слушала. И вот ты пришел.

– Мы должны идти, папа. Мы опоздаем в галерею.

– Филлис! – Папа встал у двери, загораживая нам выход. – Пусть твоя мама сначала познакомится с Томом. Мы ждали этого, Том. Марион заставила нас ждать целую вечность.

Том кивнул и улыбнулся, а затем вошла мама с накрашенными губами и пахнущая лаком для волос.

Том встал и протянул руку, которую мама взяла и держала, глядя ему в лицо.

– Что ж, – сказала она, – вот и ты.

– Вот и он, – повторил папа, и мы все посмотрели на Тома, который внезапно громко рассмеялся. В этот момент никто не подхватил его смех, и я увидела, как на лбу папы начали собираться морщины, но потом мама захихикала. Это был высокий звенящий звук, который мы слышали нечасто.

– Вот и я, – сказал Том, и мама еще раз хихикнула.

– Разве он не красивый и высокий, Билл? – сказала она. – Ты, должно быть, хороший полицейский.

– Я еще на испытательном, миссис Тейлор.

– Они от тебя не избавятся, не так ли? К тому же ты пловец. – Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. – Марион слишком долго прятала тебя от нас.

Я подумала, что она собирается игриво ударить его по груди, но вместо этого она похлопала меня по руке и застенчиво посмотрела на Тома, который снова засмеялся.

– Мы должны идти, – повторила я.

Когда мы шли по улице, я заметила, что мама и папа смотрят нам вслед, как будто не могут поверить, что такой человек, как Том Берджесс, был рядом с их дочерью.

Том сделал паузу, и мы закурили.

– Они были впечатлены, не так ли? – сказал он, встряхивая спичку.

Я торжествующе затянулась и резко выдохнула.

– Ты так думаешь? – невинно поинтересовалась я.

Мы засмеялись. Начинался Гранд-парад, и к центру города направлялись толпы поющих людей. Я взяла Тома за руку и не отпускала ее весь путь до «Астории». Я держала ее крепко, даже когда мы подошли к месту, где должны были встретиться с тобой. Но, как только оказались там, нигде тебя не увидели, и Том просто пошел дальше.

– Разве мы не встречаемся с Патриком? – спросила я, сдерживаясь.

– Нет.

– Мы встретимся с ним в другом месте?

Мимо нас протиснулся мужчина, задев плечо Тома.

– Смотри куда идешь! – крикнул он, и парень – на самом деле даже мальчик, моложе Тома, со смазанным чубом – повернулся и нахмурился. Том стоял твердо, глядя в ответ, пока тот не швырнул окурок на дорогу и не пошел дальше, пожав плечами.

– Патрик в эти выходные в Лондоне, – сказал Том.

Мы почти дошли до павильона. Его башни горели кремовым светом на фоне сине-черного неба. Я знала, что у тебя есть квартира в городе, Патрик, но мне не было известно, что ты останешься там на выходные. Ты все выходные проводил с нами.

Я не могла удержаться от улыбки, когда до меня дошел смысл сказанного Томом. Мы были одни. Без тебя.

– Пойдем выпьем, – сказала я, подводя Тома к «Королю и Королеве»[29].

Я была полна решимости делать то, что делают все нормальные молодые пары субботними вечерами, и притворилась, будто не слышу, как Том говорит, что он предполагал нечто другое. В любом случае там было ужасно громко; музыкальный автомат трещал, пока мы стояли возле бара и смотрели в свои напитки. Толпа прижимала нас друг к другу, и я хотела провести там всю ночь, чувствуя тепло Тома, стоявшего рядом, и