«Не устраивать сцену? — хотелось закричать мне. — Да я и так почти все время хожу на цыпочках, только чтобы не задеть твои чувства!»

Но вместо того чтобы втянуться в спор, я опустилась на корточки перед дочерью, все еще не проронившей ни слова.

— Моя большая девочка меня обнимет?

Дочка слабо улыбнулась и заключила меня в объятия, но совсем не в такие крепкие, как обычно. Кажется, она плакала. Совсем недавно.

— К тому же Эви немножко расстроилась, да, лапочка? — Мама ответила своим выразительным взглядом на мой, полный недоумения. — Вот я и подумала: прогулка по парку и мороженое — самое то, чтобы вернуть пропавшее настроение.

Дома Эви направилась прямиком к гостиной, но у двери остановилась и стала ждать. Я вошла первой и совершила контрольный обход. Это стало своего рода традицией — проверять каждый сантиметр комнаты на предмет ос, затаившихся где-нибудь в углу и переживших приход великого и ужасного мистера Этериджа, лучшего истребителя паразитов на свете.

Убедившись, что опасности нет, новоиспеченная школьница сунула в рот большой палец, включила телевизор и, несмотря на жару, натянула на голову одеяло. Открыть окно она не позволила. Оставалось только надеяться, что время излечит эту травму, так же как оно уже почти залечило волдыри от укусов ос.

Устроив дочку, я вернулась на кухню, где включила чайник и вопросительно поглядела на маму.

— Что случилось?

— Сама толком не поняла. Кстати, ты назвала мне не то время, и это тоже одна из причин.

— Как — не то?

— Занятия заканчиваются в три пятнадцать, а не в три тридцать, как ты сказала. Так что, когда я пришла туда, всех детей уже забрали, и только бедняжка Эви сидела одна-одинешенька.

Харриет Уотсон говорила, что детей нужно забирать в три тридцать — это я помнила точно.

— Но это ладно. Мисс Ахтар, учительница, сказала, что Эви была молодцом.

— А разве фамилия учительницы не Уотсон?

— Нет, Ахтар. Очень приятная женщина, вот только молодая совсем, будто только вчера из университета.

Но Харриет Уотсон совсем не подходила этому описанию — она была дамой в годах, и довольно строгой… Похоже, я действительно что-то спутала.

Я сделала две чашки кофе, и мы сели за стол.

— Эви еще в классе показалась мне странно тихой, а когда мы вышли за ворота, она прямо-таки разрыдалась, — продолжила мама, проводя пальцем по глубокой трещине в деревянной облицовке стола.

— Почему?

— Не знаю. — Она всерьез переживала из-за странной реакции Эви. — Твердит, что не пойдет завтра в школу, и всё. Пожалуйста, не ругайся на нее, Тони.

— Да что ты заладила? Когда я в последний раз ругалась на кого-нибудь или, как ты говоришь, устраивала сцену?

Я злилась на нее за то, что мама ничего не узнала. Раз она сразу заметила, что Эви расстроена, то могла бы спросить у учительницы, в чем дело.

— Очень жаль, что в первый день ты не смогла забрать ее сама, — защищаясь, сказала мама, внимательно смотря на меня, и, конечно, попала прямо в яблочко. — Ты бы точно задала все нужные вопросы.

Ссориться не хотелось. День и без того был трудным. Я отхлебнула слишком большой глоток кофе и поморщилась, когда напиток обжег горло. А потом с нажимом произнесла:

— Кстати, собеседование прошло хорошо. Позже мне позвонят и скажут, берут меня на работу или нет.

— Ну и хорошо. — Это звучало так, словно в виду имелось как раз противоположное. Мама встала и взяла с буфета что-то завернутое в полотенце. — Я испекла киш к чаю.

Три года назад

Учительница

Подготовив фотокопии для заданий на следующий день, Харриет пошла от одного рабочего стола к другому — всего их было шесть, хаотично расставленных по классу, — чтобы собрать листки с аппликациями из засушенных растений — сегодняшнее задание.

Это было ее любимое время дня — дети разошлись по домам, коллеги в основном тоже, в классах царит атмосфера безмятежности и покоя, как всегда благотворно действующая на нервы.

Домой она не спешила и никогда не могла предугадать, что именно ее там ждет, и, только переступив порог, наконец узнавала, в каком настроении сегодня мать.

Но в девяти случаях из десяти оно держалось на отметке «хуже некуда».

Взять, например, последнее лето — каникулы казались нескончаемыми. Впрочем, как и все перерывы в занятиях — Харриет неизменно оказывалась среди того меньшинства, кому возвращение в школу доставляло искреннюю радость.

В школе она чувствовала себя человеком. Коллеги уважали ее за опыт, многие охотно прислушивались к ее мнению.

Не то что дома.

Но, вопреки всем словам матери, мисс Уотсон знала, что делает важное дело: дети уязвимы, их нужно учить обходить ловушки, которые расставляет жизнь. От родителей они таких наставлений не получат, да и навыков, сколько-нибудь полезных для жизни, тоже. К тому же число детей из неполных семей растет год от года — похоже, что в обществе матери-одиночки стали нормой.

Взять хотя бы малышку Эви Коттер. С одной стороны, и мать, и бабка прямо трясутся над ней, а с другой стороны, они же злостно пренебрегают основными нуждами ребенка.

А ведь важнее всего сейчас сделать так, чтобы девочка свыклась с фактом скоропостижной смерти отца и заранее подготовилась к жестоким шуткам других детей, которые неизбежно последуют, как только она перейдет в среднюю школу, то есть всего через несколько лет. С детьми иначе и не бывает.

Дети жестоки, а по отношению к слабым так и вовсе беспощадны; вот почему к этому нужно готовить заранее, особенно тех, кто хоть в чем-то невыгодно отличается от своих сверстников, — а иначе жди беды.

Она застыла; мысли роились в голове, взгляд приковался к листкам с фигурками из палочек.

Как это страшно для ребенка — быть отверженным в своем классе, став мишенью для насмешек и издевательств. Такой опыт оставляет в душе глубокие, незаживающие раны, и они кровоточат всю жизнь. Мисс Уотсон почувствовала зуд в шраме на лбу. Так бывало всегда, когда она вспоминала ватагу одноклассниц, отравившую ей школьные годы.

Она кашлянула и сосредоточилась на настоящем, привычно взяв себя в руки. Сейчас не время вспоминать тот день, когда ее подстерегли после уроков, а одна из них зажимала в руке осколок бутылки.

Надо работать. В классе есть дети, которых необходимо уберечь от похожей судьбы. Это ее долг. Неопытные, впечатлительные, они нуждаются в ее руководстве, ведь больше им не на кого надеяться.

И одна из них — Эви Коттер.

Три года назад