— Спасибо, Таня. Что бы я без вас делала. Мне и подумать страшно.

Я разогрела голубцы, которые «попробовав раз, ем и сейчас», сварила кофе.

Во время трапезы я и огорошила Людмилу Васильевну:

— Вы знали, что ваш муж вам изменял? Рука с голубцом замерла:

— В смысле? Я же вам все про Дашу рассказала.

— Ясно. Значит, не знали. У него была женщина задолго до встречи с Дарьей Михайловной. И, кажется, имеется наследник… или наследница.

Людмила Васильевна смотрела на меня во все глаза. Такое сообщение было для нее новостью. Это сразу видно.

— С чего вы это взяли, Таня? Я достала из сумочки фотографию и показала ее несчастной женщине.

Она взяла ее дрожащей от волнения рукой и, прищурившись, рассмотрела.

— Ну и что? Это еще ни о чем не говорит. Мало ли с кем он мог фотографироваться.

— Может, вы и правы. Не буду спорить. Вы только скажите, знаете ли вы эту женщину? Встречали ли вы ее когда-нибудь на своем пути?

Она еще раз изучила фотографию и отрицательно покачала головой:

— Нет. Кажется, я никогда ее не видела. Хотя снимок очень нечеткий. Может, я и ошибаюсь. А впрочем… Не могу вспомнить. Кого-то она мне напоминает. Нет, не знаю. Неужели, Таня, вы всерьез можете думать, что Дмитрия Петровича убила женщина, с которой он был знаком тысячу лет назад. Да ему вообще некогда было такой ерундой заниматься. Он был занят делом, которое у него отнимало все свободное время.

— Всегда был у вас на глазах, никуда не отлучался?

— Нет, ну почему же? Он занимался бизнесом. Разумеется, он не мог сидеть постоянно дома. И на рыбалку с друзьями ездил.

— А вас не брал?

— Еще чего. Я бы и сама не поехала. Я такой страсти, как рыбалка, никогда не понимала. А потом… Иногда мужчины решали там производственные вопросы. Женщине там делать нечего.

— Но позвольте, ведь вы были его компаньоном. А значит, вопросы, которые он решал в мужской компании, касались и вас. Разве не так?

— Не совсем так. Я имела часть акций и работала главбухом. Но руководил предприятием именно он, Дмитрий.

Что ж, так и должно быть: обманутые муж или жена узнают об измене своей половины в последнюю очередь.

Я держала путь домой. Надо же после бурной ночи хоть принять душ и переодеться.

Закинув сумку на диван и стянув с себя одежду, я первым делом нырнула под душ.

Через пятнадцать минут я сидела с чашечкой кофе в кресле и прослушивала автоответчик.

Очень интересную вещь я услышала. Да, впрочем, этого следовало ждать.

Звонил Киря.

— Привет, детектив. Весь вечер тебе звоню. Где только тебя нелегкая носит? Спешу сообщить, что нарисовалась та пленочка, которую у тебя конфисковали. Дарья Михайловна получила ее. В отделении УВД Трубного района имеется протокол изъятия. Хотя что я тебе об этом говорю. Ты и сама все знаешь. К тому же выяснилось, что ты приходила к ней под видом сотрудника милиции.

Короче, у дамочки серьезные намерения, а именно — обратиться в суд. Незаконное вмешательство в частную жизнь, нанесение морального вреда. Вот такие пироги. Готовься к скандалу. Я тебе не завидую.

Я злобно нажала кнопку автоответчика. Вот змея подколодная. Меня просто передернуло. Засвербило у дамочки в одном месте. Горячо стало. Заторопилась, начала телегу поперек лошади ставить. Ладно, я тебе еще припомню. Стерва.

А впрочем, это даже неплохо. Значит, знает шельма, чье мясо съела. И на чистую воду я ее выведу Вот прямо сейчас этим и займусь.

Я решила мчаться к Дарье Михайловне, несмотря на то, что сначала планировала посетить Елизавету Ивановну. Ничего. Успеется. Вот только кости кину, узнаю, что они, сердешные, обо всем этом думают.

— Так что вы думаете, милые? Как вам все это нравится? А вообще-то нет. Лучше не так. Скажите, появился ли кончик нити, за который можно тянуть?

Кубики клацнули о полировку журнального столика и застыли в комбинации:

19+5+33 — «Вас ожидают семейные размолвки или чья-то болезнь».

Мило. Особенно, если учесть то, что никакой семьи у меня отродясь не было. Нет, мама и папа у меня, конечно же, имелись. Я не из пробирки. Но на данном этапе я совершенно одинока, я это хочу сказать.

Не знаю, что имели в виду кости. Поживем — увидим. Может, у них просто нет сегодня настроения отвечать на мои вопросы, потому и пошутили.

— Будем считать, что именно так. Я поняла вас, косточки. Хоть вы меня и не наставили на путь истинный, но побеседовать с вами мне все равно было приятно.

Я специально им польстила, чтобы в следующий раз они более внимательно отнеслись к моим вопросам. И не прикалывались в ответственный момент.

Скажу вам так, милые косточки: я — женщина, я разозлилась. И я хочу отомстить. Она (Дашка стерва) у меня попляшет, запомнит Таню Иванову на всю оставшуюся жизнь. И пусть меня осудят потомки, наплевать. Я живу сегодня. А завтра будь что будет.

Насчет сегодня сложно. Пока я для себя решила так: кто сверлил, тот и убил. И сегодня я должна совершенно точно узнать, что в квартире Людмилы Васильевны действительно не пилили и не сверлили, так же, как в квартире Елизаветы Ивановны.

Я на всякий случай позвонила Людмиле Васильевне и уточнила насчет странных звуков.

— В это время я всегда на работе, Таня.

— И слесарей не вызывали?

— Нет. Не было надобности. В моей квартире уж точно никто ничего не пилил и не сверлил. Гарантирую. А что, это так важно?

— Может быть. Пока я ничего не знаю. Вы мне лучше подскажите, когда бывает дома ваша неуловимая соседка?

— Вы о ком? О тете Лизе, что ли?

— Разумеется.

— Вообще-то она пенсионерка. Должна быть дома. А там кто ее знает. Правда, иногда она к кому-то ездит посидеть с ребенком. Не каждый день, но такое бывает.

Кажется, пора бросать заниматься частными расследованиями. И уйти на пенсию. Или в монастырь. Самокритика иногда полезна. В голове точно сумбур. Кто пилил, тот убил. Прямо в рифму. И Данюшка к этому приложила свою белую рученьку. Не сомневаюсь. А может, и сомневаюсь. Трудно определиться.

Все из нее вытрясу. Несмотря на то, что на момент смерти мужа она развлекалась и теперь пустила это неопровержимое алиби в ход, на беленькую и пушистенькую она не тянет.

Вперед, Татьяна Иванова!

Я позвонила Дарье домой, чтобы убедиться, дома ли она.

— Что вам нужно, уважаемый лжеоперативник? — Дарья начала разговор с хамства. Бог с ней.