— У тебя красивые руки, Надя. Тонкие, изящные.

— Конечно, она же ничего ими не делает. Наверное, даже ручки не держит.

— Послушай, Алла, иди к ребятам.

Богдан даже не смотрел на неё.

— А ты?

— Я потом приду.

— Ну уж нет… Оставить тебя с этой бомжихой…

— Как ты можешь? Это же твоя одноклассница! Она в беду попала, ей, может, помощь нужна…

— Не нужна мне никакая помощь, — вдруг чётко и спокойно произнесла Надя. — Идите, вас там гости ждут, — один Бог знает, чего ей стоило не расплакаться вот так, прямо у всех на виду. — А мне домой надо.

— Пошли-и-и, Богда-ан, — заканючила Алла. — Видишь, ей домой надо. И вообще, Надька всегда была не от мира сего. В нашем классе никто с ней не дружил. Вот, пришли к логическому результату…

— У тебя души нет, Алла. Иди к ребятам, мы сейчас придём.

— Ну и пожалуйста! Только помни, я же могу и вообще уйти.

Алла резко развернулась на тонких каблучках. Пышное платье расправилось при этом в красивый веер оборок и рюшей. Не оглядываясь, она стала быстро удаляться, оставив своего парня с одноклассницей, которую презирала, в сторону столовой, где свадьба уже «гудела» во всю.

Надя ужасно хотела домой, в свою маленькую комнатку-крепость, но Богдан крепко держал колесо её коляски.

— Нет, Надя. Я не отпущу тебя. На это есть несколько причин, хотя, как выражается мой любимый дядя, довольно и одной: видишь ли, этот самый дядя просил меня позаботиться о тебе.

— Я освобождаю вас от этой обязанности, — Надя сама удивилась тому, как спокойно звучал её голос. Внутри у неё все кипело, клокотало и взрывалось. Единственно, о чём она сейчас могла думать, так это о том, как добраться до заветной кастрюли и забыться. Но что-то подсказывало, что этот молодой человек не только выполняет поручение своего доброго родственника. Чувствовалась какая-то искренность в его взгляде, словах и движениях.

— Послушай, а давай позлим Алку. Мне почему-то кажется, это доставит тебе удовольствие.

— Нет. Не доставит.

— Она такая злючая. В ней столько желчи! Я раньше не замечал… Ладно, я проголодался, уверен, что ты тоже умираешь с голоду. Поехали!

Он резво встал, схватился за ручки Надиного инвалидного кресла и быстро повез девушку в по-свадебному оформленную шарами и плакатами столовую пансионата «Рассвет».

Сначала Надя хотела остановить Богдана. Она уже открыла рот, чтобы сказать ему об этом, но потом подумала: «Все равно уже всё случилось… Хоть наемся… Тем более что остановить молодого человека всё равно не получится».

Девушке очень не нравилось, когда за неё принимали решения, и чтобы не чувствовать себя совершенно униженной, попыталась найти здравое зерно в этой ситуации.

Молодой человек привёз Надю в столовую, где подвыпивший весёлый народ праздновал бракосочетание Оксаны и Вадима как мог. Жених с невестой, уморившись от переживаний, танцев и алкоголя, сидели в сторонке. Туда Богдан и покатил Надю.

Завидев коляску, молодые встали и направились навстречу.

— Привет. Я Оксана, а это мой жених, ой, — залилась она звонким смехом, — муж, Вадим.

— Надя.

Ей понравилась приветливая невеста.

— Вадим. Муж, — по-гусарски щёлкнул каблуками жених и, взяв Надину руку в свою, тоже по-гусарски поцеловал её пальцы, — мы рады приветствовать вас на нашей свадьбе.

— Идемте во-он за тот столик, пора выпить и поесть.

Богдан подкатил коляску к столику, где уже сидели остальные ребята. Когда процессия приблизилась, Алла встала.

— Пойду попудрю носик…

Но никто её не услышал. Внимание ребят было приковано к Наде. Валерия накладывала ей в тарелку салат, колбасу, сыр. Саша придвигал поближе картошку и мясо. Вадим разливал по бокалам шампанское.

Богдан взял бразды правления в свои руки:

— Я предлагаю предоставить право тоста нашему новому другу, вернее, подруге, Надежде.

Он вручил Наде фужер с шампанским и подмигнул. Ей от этого подмигивания стало тепло и светло. Даже показалось, что внутри кто-то глубоко вздохнул: «Ух-х-х-х…»

— Я не знаю, что говорить, — неуверенно начала она, — очень хочется пожелать вам счастья, чтобы были детки и чтобы их все любили… и чтобы вам всегда хотелось жить вместе.

— Горько, горько, горько, — поддержали тост присутствующие, и к ним подключилась вся свадьба. — Го-орько! Го-орько! Го-орько!

Оксана с Вадимом встали.

— Один, два, три… — орали гости хором.

Молодые, процеловавшись «до десяти», пригубили шампанское.

— Ура-а-а! — взревела изрядно подвыпившая свадьба.

Посидев ещё немножко с молодежью, жених с невестой встали и, извинившись, оставили компанию — их ждал тамада для проведения оставшихся свадебных церемоний.

Атмосфера за столом была непринужденная и веселая. Надя совершенно расслабилась и впервые за долгое время не только чувствовала себя в компании своей, ей даже было весело.

— А вы знаете, что у Нади сегодня день рождения? — Богдан с интересом разглядывал изможденное из-за болезни лицо девушки.

— Ой, Надюш, поздравляем! — Саша опять разлил по бокалам шампанское. — Желаем тебе, чтобы ты была здоровой. Чтобы у тебя было много хороших друзей и чтобы все несчастья остались позади, а впереди было только счастье.

— А это вам, мадмуазель, — Богдан галантно протянул Наде розу.

— Ой, спасибо, спасибо!

Все ели, произносили тосты и пили за них. Никто не спрашивал её, что произошло. Никто вообще не выделял её из компании. С ней обращались так, как будто она была одной из них. Саша рассказывал смешные истории из серии «Студент сдаёт зачёт профессору».

— Представьте, на экзамене по уголовному праву один кент выдал. Огородников, это профессор у нас такой, — пояснил он Наде, — спрашивает Липу — это мы так кента этого зовём, а вообще-то он Липовецкий. Так вот, Огород спрашивает: «Молодой человек, а вы можете мне сказать, что такое обман?»

— Конечно, — отвечает Липа, — если вы мне не поставите зачёт, это и будет обман.

— Это каким же образом?

— По уголовному кодексу, обман совершает тот, кто, пользуясь незнанием другого лица, причиняет ему ущерб.

— Ха-ха-ха… Ну и чего, Огород поставил зачет?

— Неа, не поставил… Ходил Липа два раза пересдавать…

Потом Валерия делилась впечатлениями из жизни женского общежития. Было весело и легко до тех пор, пока не вернулась Алла.

Она села напротив Нади и откровенно нагло уставилась на неё. «Что себе позволяет эта калека! Как была ущербной в школе, так и осталась. Даже ещё хуже… Надо будет всем рассказать, что я была права. А теперь ещё всё внимание ей, ну как же — несчастная. Б… Ещё, не дай бог, Богдана у меня уведет… хотя куда ей. Убогая… В любом случае надо показать ей её место».