Андрей сделал запрос в Тверскую область на получение материалов по делу и сам позвонил следователю. Сомнений в том, что это работал его маньяк, у Андрея не оставалось.

Мысль о том, чтобы просто закрыть дело, успокоившись, раз серийник убрался в другой, причем довольно отдаленный район, даже не возникла в голове Андрея.

Светин «Дастер» выбрался с Ленинградского проспекта на Тверскую и теперь медленно полз под проливным дождем к Пушкинской площади.

– Да, неплохо ты устроился – самый центр, – заметила Света.

– Свет, да не стоило сюда-то везти. Ведь не по дороге. Ты могла меня у метро высадить, – Сергей начинал нервничать. От былого возбуждения не осталось и следа.

– Ой, нет. Я так не люблю. Мне самой всегда не нравилось, когда едешь с кем-то на машине, и тебя у метро высаживают. К тому же, я рассчитываю на то, что ты мне покажешь свою обитель, – она кокетливо посмотрела на него.

Сергей почувствовал, как у него холодеют ладони.

– Ты хочешь ко мне в гости? – придушенным голосом уточнил он.

Она бросила быстрый взгляд на его испуганное лицо.

– Ой, да нет, ну если неудобно. Прости, я не хотела напрашиваться.

– Да нет-нет, ну что ты, конечно. Зайдем. Тебе надо отдохнуть с дороги.

Она внимательно на него посмотрела.

– Точно ничего страшного?

– Да конечно. Я наоборот буду очень рад. Правда, покормить тебя не смогу. У меня ничего нет, – он совсем разволновался и не знал, что говорить.

– А, я так и знала. Снимаешь квартиру в центре, и на еду денег не остается.

Они рассмеялись.

– Да это ничего. Я не хочу есть. Хотя нет, вообще-то хочу. Но у тебя же там есть рядом магазин?

– Да, – обрадовался Сергей. – Есть. Прямо у подъезда.

– А, ну так совсем замечательно, – улыбнулась она и начала перестраиваться в правую полосу.

Крошечный магазинчик, укрывающий своим крыльцом нескольких кошек от дождя, Свету поразил. Внутри было необыкновенно душно от четырех работавших холодильников. Промокшая одежда покупателей создавала тропическую влажность. Продавщица, не слишком хорошо говорящая по-русски, но все понимающая, лучезарно улыбалась. Она как раз обвешивала двух китайцев.

Света глянула в витрину с колбасой.

– Да, цены тут у вас конечно, – протянула она.

– Свет, не волнуйся, ты скажи, что хочешь, – Сергей достал кошелек.

– А, да нет, я вообще. Ну, давай вон «любительской» возьмем, – она махнула рукой в сторону нарезки.

Набрав пакет продуктов, они пробежали под дождем к подъезду, почти не промокнув. Светин «Дастер» уютно устроился на внутренней парковке, благодаря волшебному заклинанию для шлагбаума, которое было известно Сергею.

В квартире, как только лампа в прихожей соизволила перестать мигать, Света скинула туфли, отдала Сергею свою кожаную куртку и пошла по коридору в сторону запертой комнаты.

– Свет, направо гостиная, – Сергей напряженно следил за ней.

Она завернула в гостиную, но сразу вышла оттуда и вернулась на изначальную траекторию. Сергей быстро повесил куртку в шкаф и побежал за ней. Света уже приблизилась к запертой двери и взялась за ручку. Он догнал ее и прислонился к двери плечом.

– Это хозяйская комната. Она заперта, – сказал он, весело улыбаясь.

– Понятно. А что там? – она все еще держалась за ручку.

– Да всякий хлам. Может, пойдем на кухню? – предложил он.

– Да, пошли.

Несмотря на то, что было уже обеденное время, из-за дождя, листвы и тюля на окне в квартире царил полумрак. Сергей включил свет.

Света поморщилась.

– Ой, не люблю днем свет включать. Давай шторы отдернем.

И не дожидаясь ответа, она выключила свет и раздвинула тюль.

Сергей сглотнул, напряженно посмотрев в окно, ожидая увидеть каких-то неизвестных ему наблюдателей.

Потом он бросил взгляд на стол и увидел свой позавчерашний ужин.

Света засмеялась.

– Ну вот, а говорил, есть нечего.

Она взяла стакан с вином и понюхала.

– Ага, употребляешь?

Он с улыбкой забрал у нее стакан, выплеснул вино в раковину, убрал со стола, поставил чайник и переложил колбасу на одну из двух имевшихся у него тарелок. Параллельно поставил сковородку на газ, разбил в нее яйца.

Мысль о том, что Света здесь, с ним, наполняла его неким неизъяснимым чувством. С одной стороны, это было бесконечное удовольствие, эйфория, почти, как после… да…

С другой стороны, ощущалась непонятная тревога, будто тот факт, что они встретились, и теперь она сидит у него на кухне, ожидая яичницу, было ошибкой мироустройства, тем, чего при нормальных обстоятельствах быть не могло, а значит, во вселенской гармонии произошел серьезный сбой.

Он посмотрел на Свету, которая распустила влажные волосы и теперь слегка теребила их пальцами, с откровенным восторгом и удивлением оглядывая кухню.

Сергей почувствовал, что хочет пить. Он открыл кран и наклонился к воде.

Света в ужасе уставилась на него.

– Ты пьешь из-под крана?

Сергей чуть растеряно посмотрел на нее.

– Ну да.

– А фильтр? – строго спросила она.

– Не знаю, как-то не думал о нем.

– Слушай, я тебе как специалист говорю, ты даже не представляешь, что ты пьешь.

– Да я просто…

– Всё. Мы купим тебе фильтр.

«Мы». Она взяла его под свою опеку.

– Смотри, сейчас сгорит, – напомнила она про яичницу.

Сергей выключил газ.

Они ели прямо со сковородки, вместе, запивая горячим сладким чаем.

Света. Ест вместе с ним.

Он хотел, чтобы они сидели здесь вот так – она на табуретке, он на подоконнике, – всегда. Не доев яичницу, Света посмотрела время на телефоне, вздохнула и сообщила страшную вещь – ей нужно уходить.

Проводив её до машины, Сергей вернулся в квартиру и несколько минут стоял на кухне, с нелепой улыбкой глядя на стол. Потом сел на табуретку, на которой до этого сидела Света, взял её чашку бережно, как берут хрустальную статуэтку на выставке, прикоснулся губами к тому месту, которого касались её губы и замер так на несколько секунд, закрыв глаза. Он погладил чашку и поставил на место. Затем взял её вилку нежно и, как будто пробуя изысканный десерт, который может оценить только истинный гурман, коснулся ее языком.

Он вздохнул, поднялся, не смог заставить себя отправить посуду в раковину и прошелся по квартире в некотором забытье. В спальне он поймал себя на том, что мечтательно смотрит вверх. На потолке хорошо был виден шнур, торчащий из-под штукатурки – следы его неудавшегося самоубийства.