И Саша спросил:

– А можно посмотреть процессы, так сказать, онлайн?

– Хотите увидеть тех детей, которыми мы занимаемся сейчас? Боюсь, что это невозможно.

– Почему?

– Таковы принципы нашей работы. Никто, кроме сотрудников «Пеликана» и их родителей, не должен знать, что ребенок находится вовсе не у посторонних ему людей, а под наблюдением собственных родителей.

– Все равно не понимаю, зачем такая секретность, если ничего плохого не происходит.

– Но ребенок-то не должен об этом догадываться. Он не должен знать, что все происходящее с ним сродни театральной постановке. Весь смысл затеи в том, что ребенок воображает, что он весь из себя такой самостоятельный, сам ушел, сам разочаровался, сам вернулся. А вдруг сейчас вы увидите знакомого ребенка, захотите с ним связаться, сделаете это и разболтаете ему о том, что это все сплошной фарс? Как вы думаете, какова будет его реакция?

– Он будет разочарован.

– Разочарован – это слишком мягко сказано! Вся затея провалится! Операция будет сорвана! Процесс лечения пойдет насмарку. У нас уже были подобные прецеденты, и поэтому мы приняли все меры, чтобы в будущем избежать провалов по этой причине.

– А что, бывали провалы и по другим причинам?

Саше показалось, что женщин его вопрос смутил. Они едва заметно переглянулись, а потом опустили глаза в пол.

– Мы не боги, – развел руками Витя. – Мы всего лишь маленькие «пеликаны». Кстати, знаете, почему нами выбрана в качестве эмблемы именно эта птица?

– Нет. Скажите.

– Чтобы их птенцам было тепло в гнезде, пеликаны выщипывают весь пух у себя на теле. Эта птица стала символом заботливого отношения к детям.

Саша понял, что теперь Витя ему попросту заговаривает зубы, чтобы клиент забыл о своей неудобной просьбе. Но Саша чувствовал, что не должен уходить из «Пеликана». Идея, которая пришла ему в голову, когда он увидел на экране пропавшего соседского мальчишку, прочно засела там. Если эти граждане в первый раз сманили мальчишку к себе, вполне возможно, что они повторили этот фокус и сейчас? Не случайно они не хотят показывать ему тех ребят, которыми занимаются в настоящий момент. Конечно, Дима среди них.

И, сам удивляясь своему коварству, Саша спросил:

– Но бывает, наверное, и так, что с первого раза ваша методика кому-то из детей не помогает?

Ответ его обескуражил.

– До сих пор никто из родителей повторно к нам за помощью не обращался.

– Ни разу?

– Нет, никогда.

Саше так и хотелось крикнуть: «А как же тот мальчишка, который пропал недавно? Тот, которого ищут у нас в районе? Тот, который так хамил своей матери, что вполне мог удостоиться очередного вразумления? С ним как быть? Он же пропал уже второй раз! Не с вашей ли помощью?»

Но разговаривать об этом с Витей или настаивать на полной откровенности последнего было бы сейчас напрасной тратой времени. Сотрудник «Пеликана» ясно дал понять, что раскрыл все секреты какие мог. И все равно он ничего бы не прибавил к уже сказанному. Значит, надо было идти к той, кому судьба ребенка была важней других. К его матери.

Телефон для связи с ней у Саши был припасен заранее. Он как чувствовал, что ему еще придется встретиться с этой женщиной. И с тех пор как Саша в воскресенье вечером сорвал с двери их дома объявление об исчезновении Димы, так оно до сих пор и лежало в кармане у юноши вместе с другими вещами.

Едва выйдя из «Пеликана», Саша первым делом порылся в кармане, нашел среди других бумажек и квитанций нужную и позвонил несчастной женщине по указанному в объявлении номеру. Димина мать ответила сразу. Казалось, она караулила телефонный звонок и скорей всего так и было. И как только Саша обмолвился, что хочет поговорить о ее сыне, женщина сразу же дала свое согласие.

– Разговор будет долгий. Может, мне лучше к вам подъехать? Тем более что мы соседи.

Женщина без разговоров разрешила приехать к ней.

С первого же взгляда на эту женщину Саша понял, что ни о каком розыгрыше ребенка речи и быть не может. Бедную мать пропавшего Димы буквально шатало от горя. Она была бледна, под глазами у нее залегли черные круги. Волосы на голове были растрепаны. И она явно спала с лица. Бедняжка с трудом открыла Саше дверь и, когда провожала его до комнаты, внезапно схватилась за стену.

– Вы очень плохо выглядите.

– А чувствую себя еще хуже.

– Вы сегодня завтракали?

Женщина подумала и призналась:

– Нет.

– Вам надо поесть.

– Не могу затолкнуть в себя ни куска. Такой страх, что живот и горло буквально сводит судорогой. Даже пью я с трудом. Но не мучайте меня, скажите, вы знаете, где сейчас Дима?

– Я знаю, где он может быть.

– Говорите! Вы его видели?

– Сперва ответьте мне на вопрос, вы обращались за помощью в «Пеликан»?

Сначала женщина удивилась, а потом глаза у нее забегали.

– Говорите правду. От этого зависит судьба вашего ребенка.

– Ну да, обращалась, – через силу выдавила из себя она. – Подруга посоветовала. Понимаете, я воспитываю Диму одна. Мужа у меня нет и соответственно отца у Димы тоже. И боюсь, что я была слишком мягкой с сыном. Он всегда вел себя со мной не ахти, но в последние годы поведение стало переходить всякие границы дозволенного.

– И вы обратились в «Пеликан» за помощью?

Женщина взглянула на него очень внимательно:

– Вы же знаете, чем они там занимаются?

– Знаю. Сам был у них сегодня. Они показали мне записи с детьми, которые с их помощью перевоспитались раньше. И я увидел среди прочих вашего мальчика. А еще раньше я увидел объявление о его пропаже, сопоставил эти два обстоятельства. И… и пришел к вам. За объяснениями.

– Раз вы сами обратились в «Пеликан» за помощью, тогда вы меня поймете, – вздохнула женщина. – Подруга столкнулась с трудностями в воспитании сына. Она обратилась в «Пеликан», и им там здорово помогли. Толя стал совсем другим. Ласковым, послушным. А ведь был не лучше моего. Но после возвращения из «Пеликана» Толю как будто подменили. Совсем другой ребенок. Золото! Шелк!

– Вам тоже так захотелось?

– Да. Позавидовала я счастью подруги. И надо вам сказать, что в «Пеликане» работают настоящие волшебники. Когда Дима вернулся, то он почти полгода вел себя прекрасно. Он совсем на меня не злился. Напротив, постоянно повторял, какая я замечательная и чудесная. Но в последний месяц его словно бы опять подменили. Он стал груб, раздражителен, даже в присутствии посторонних позволял себе хамские выходки в отношении меня.

– Я наблюдал одну из них в магазине.