Адам спал крепко, но сон его был тревожен. Сперва он леталнад садом, и это было прекрасно, душа пела, он был счастлив, но вдали возник иразросся особый свет немыслимой чистоты и силы. Адам летел к свету, а когдаубоялся и попытался свернуть, уже не смог, его внесло, как беспомощную щепкузаносит бурная река.

Свет его охватил со всех сторон, он услышал торжественныймогучий Голос, что звучал со всех сторон и особенно отзывался внутри егоголовы:

— Любишь летать… Как же ты, такой малый, но уже подобенМне, Адам!

И, находясь внутри света, Адам вскрикнул потрясенно:

— Подобен? Как я могу быть подобен Тебе, такомумогучему?

— Подобен тем, — пояснил Голос, — что толькоу тебя есть выбор… и только у Меня. Все остальные… у них все предопределено.

Адам спросил:

— Звери и рыбы — да, но… ангелы?

— Ангелы, архангелы, — произнес Голос огня исвета, — всего лишь Мои мысли. Посланцы Моей воли. Моих желаний. Потомусреди них одни сильны, другие — мелки, третьи совсем ничтожны. Одни длятсядолго, другие мимолетны. И пусть тебя не вводит в заблуждение то, что они поройспорят друг с другом.

Адам кивнул.

— Это мне как раз понятно. Я тоже часто спорю сам ссобой. Но мои мысли… не принимают огненные формы! И не носятся с огненнымимечами над садом.

Творец покачал головой, сказал с мягкой укоризной:

— Да? Ты не видел, каким огнем загораются твои глаза!Ты не видел бури на своем лице. Просто у теленка не может быть столько силы,как у того могучего тура, каким станет. Я сильнее, потому мысли Мои… зримее. Вовсем остальном… Но Я говорил о выборе, который тебе придется сделать. Ты —лучшее, что Я когда-либо творил… хотя Я как-то и брякнул, что мог бы сделатьлучше! Вряд ли… Этот мир Я создал в лучший свой день, а тебя — в лучший ивысший миг этого дня. Сейчас смотрю на тебя и дивлюсь, какой же Я гений,творец! Второго такого уже не создать.

Адам напомнил, дивясь тому, что так смело разговаривает сСоздателем:

— Ты говорил о выборе.

Творец сказал:

— Да-да, ты прав. Я все время увиливаю от этой темы,как проклятые реки, что не хотят течь на вершины гор. Выбор в том, что тебенадо решить, как желаешь прожить свою жизнь. Адам, Я знаю, как тебе идти пожизни хорошо и правильно, потому что вижу дальше тебя и зрю все ямки на твоейдороге, все пни и вылезшие из земли корни, которые ты не заметишь в своемторопливом беге…

— Хорошо, — сказал Адам, — говори, я будуслушать!

— Я буду говорить, — пообещал Голос, — лишьбы ты слушался. На дороге будет много опасных ям… назовем их соблазнами, обходиих!

— Да, конечно, — заверил Адам, — я буду!

Голос произнес с сомнением:

— Хорошо бы… а то Я такое вижу во всех вариантах пути…Я прошу тебя только об одном, Адам! Верь мне. Просто верь. Я тебя люблю и ничтово вред тебе не сделаю…

Во вселенском Голосе звучала такая же огромная любовь,заполонившая мир, Адам чувствовал, как все в нем откликается и возноситсянавстречу, как искорка его души сливается с этим океаном огня…

Он проснулся от того, что сердце колотится, будто взбежал навысокую гору, держа на спине тяжелый камень. Под опущенными веками еще блистаетдивный и невиданный свет, в ушах гремит величественный Голос, но открыл глаза,и странное видение стало слабеть, хотя некоторое время еще трясло отгромадности и необъятности услышанного.

Ева подняла с его плеча голову, в заспанных глазах страх иудивление.

— Адам, что-то случилось?

Он пробормотал:

— Нет, я спал…

— У тебя слезы в глазах! И на щеках… Ты плакал во сне?

Он ответил с неловкостью:

— Не знаю. Наверное. Это же во сне! Так меня никтоплакать не заставит. Я здесь главный!

— Тебе снилось страшное?

Он снова пробормотал, отводя взгляд:

— Скорее разное и непонятное… Во сне было все понятно,а сейчас… ерунда какая-то. В жизни так не бывает. Пойдем лучше к озеру. Явспотел, надо искупаться.

— И ягоды там на берегу очень сладкие, — ответилаона живо. — Пойдем!

Ангелы носились над садом и первыми заметили, что он быстрорасширяется. Люцифер предположил, что Творец таким образом обучает Адама и Еву.Они все время находят что-то новое, решают какие-то простенькие задачи и такимобразом делают первые шаги по пути, который он для них начертал.

В этом мире ангелы уже не чувствовали, что они почти единоецелое. Объединяющий всех свет исчез, они носились отдельными сгустками мощи, нотолько некоторых это радовало, большинство же чувствовали себя несчастными.

Люцифер сделал усилие, чтобы его свет достиг даже самыхдальних, сказал громко:

— Неужели только я один скорблю, что теперь Господь всевнимание уделяет этому ничтожному комку из глины? Почему только для меня былоунижением кланяться ему и признавать именно его властелином этого мира? А чемвы все хуже? Господь сотворил дивный и прекрасный мир, я восторгаюсь имнеустанно, однако разве не сделал Господь то ли от усталости, то ли вблагородной рассеянности большую ошибку? Ведь правильнее было бы…

Он сделал паузу, потрясенные ангелы пугливо молчали. Онозирал их всех и видел смятение и колебание. Все-таки большинство так и неоспаривают слова и волю Господа. Для них все, что велит или скажет, —непреложный закон.

Наконец прозвучал громкий голос Азазеля:

— Мир был бы еще прекраснее, если бы принадлежал нам!

Еще один голос, Люцифер узнал Шехмазая, могучего и упрямогоангела, громыхнул с такой силой, словно раскололся небосвод:

— По праву.

Люцифер воспрянул духом, самые могучие архангелы разделяютего недовольство.

— По праву, — согласился он быстро. — Мы ведьза справедливость, не так ли? Мы — высшие, мы огненная стихия духа! Знаембольше и умеем несравнимо больше, чем существа этого мира, вместе взятые! Мы,чистые и светлые, сможем еще больше украсить этот мир!

Михаил, еще один из сильнейших ангелов, молчал, но, когдаЛюцифер обратил на него свой требовательный взор, ответил с большой неохотой:

— Люцифер, ты все говоришь правильно. Да, мы настолькопревосходим человека во всем, что даже смешно сравнивать, как зачем-то делаешьты. Но как раз если бы мы превосходили человека немногим, я бы тоже усомнился вправильности решения Творца отдать весь мир этому существу! Однако превосходимнастолько, что… ты же понимаешь, это неспроста, если Творец именно его назвалвластелином всего сущего.

Ангелы молчали, переговаривались тихими голосами, Люциферсказал горячо: