Бьянка услышала, как с его уст сорвался звук, напоминавшийто ли тихий стон, то ли смешок, но она сама так старалась не упасть, что несмогла подумать об этом хорошенько. Когда его руки касались ее тела,развязывали и расшнуровывали ее одежду, она испытала то же потрясающее чувство,что и в прошлый раз, когда Фоскари обнимал ее. Это чувство стало еще острее,когда граф поднял ее руки, чтобы стянуть с нее тонкую сорочку, и ласководотронулся до ее груди. Последними на пол упали ее чулки, и она, как и впрошлый раз, оказалась совсем обнаженной.

Йен отступил назад, чтобы оглядеть представшую его взору совершеннуюкрасоту. Возбуждение его было так велико, что он едва сдерживал себя.

— Насколько я помню, на Туллии былидрагоценности, — заметил он. — Кажется, жемчужины.

— И изумруды, — смело добавила Бьянка, спрашиваясебя, куда может завести подобный разговор.

Йен откашлялся. К его собственному удивлению, ему сталостыдно за роскошный подарок, который он сделал куртизанке.

— М-м-м… Ну хорошо. Если ты пообещаешь мне постоять тутнесколько мгновений, то я пойду присмотрю какую-нибудь безделушку, которую тымогла бы надеть на себя.

Не успела Бьянка возразить ему, как Йен оказался у дверей.Бьянка подумала, что еще никогда в жизни не раздевалась перед мужчиной. И тут,вспомнив прошлую ночь, она испугалась, что он мог попросту сбежать от нее.Бьянка попыталась отогнать от себя подобные подозрения, забыть, что видела вспальне у Туллии.

Она немного нервничала, опасаясь, что не будет знать, каксебя вести, и от этого, а может, от окружающей обстановки почувствовала себяеще более возбужденной.

Бьянка улеглась на овечью шкуру возле камина и закрылаглаза, представляя себе потрясающее тело Йена, которое она видела сквозь щель взеркальном шкафу Туллии. Девушка вспомнила, как изменилось его лицо, когдакуртизанка раздевала его, как вспыхивала его улыбка, когда Туллия дотрагиваласьдо него. В животе у Бьянки становилось все теплее, когда она пыталасьпредставить, что скоро, возможно, сама будет так же ласкать графа Фоскари.

И тут же она выругала себя за то, что ушла так рано и теперьне знает, что было между ними дальше. Впрочем, неизвестное возбуждало ее ничутьне меньше. Бьянка тут же мысленно добавила, что все это нужно ей исключительнодля образовательных целей, потому что сам Йен Фоскари ни капельки неинтересовал ее.

Убедив себя в этом, Бьянка вспомнила одну вещь, котораязаинтересовала ее раньше. Подумав немного, она дотронулась рукой до своегосокровенного места. Многие женщины, которым она помогала, говорили ей об«особенном местечке», однако она так и не смогла обнаружить его на своем теле.Поначалу Бьянка ничего не почувствовала, однако, потерев пальцами какой-токрохотный бугорок, она ощутила нечто странное — не то невиданное наслаждение,не то боль. Бьянка была поражена. Помедлив, она снова погладила это местечко ипришла к выводу, что испытываемое ею чувство, конечно же, больше походит набожественное удовольствие. Она была так занята изучением того нового, чтооткрыла в себе, что даже не заметила, как дверь отворилась и Йен Фоскари вошелв комнату.

Увидев нагую Бьянку, лежавшую на шкуре перед камином иласкающую себя, Йен был так поражен, словно его молнией ударило. Глаза Бьянкибыли закрыты, ее губы чуть приоткрылись, ее спина изогнулась. Стараясь ступатькак можно тише, Фоскари приблизился к девушке и стал подле нее на колени.

— Можно теперь мне? — тихо спросил он, убирая рукуБьянки и опуская пальцы между ее ног. Йен хотел воплотить в жизнь фантазии, чтобудоражили его сознание весь день, но то, что он увидел, было выше егоожиданий. Его взор был устремлен на лицо Бьянки, когда ее веки, затрепетав,открылись. Его пальцы продолжали свое дело, и глаза девушки становились всешире. Вдруг ее тело сотрясла конвульсия, она судорожно сжала ноги, с ее устсорвался громкий стон.

— Ох, Йен! — только и смогла выдохнуть Бьянка. Йенбыстро лег подле нее и прижал к себе.

Она и не предполагала, что может испытать такую радость. Еетело все еще трепетало от испытанного впервые оргазма, ее держал в объятияхкрасивый мужчина, который и довел ее до вершины наслаждения. Ей былоудивительно хорошо, тепло, она чувствовала себя свободной и очень-оченьрасслабленной. Бьянка даже не была уверена, что может пошевелиться, еслизахочет.

— Милорд?.. — прошептала она.

— Да, дорогая? — Впервые он так назвал ее безсарказма в голосе.

— Неужели всегда так бывает?

Йен был поражен. Не может быть, что она до такой степенинаивна.

— А разве ты не испытывала подобного?

Бьянка молчала, не зная, то ли сказать ему правду, то липритвориться более опытной, чем была на самом деле.

— Не знаю, мне не с чем сравнивать, — прошепталаона. Бьянка хотела было сесть, но Фоскари удержал ее, крепко прижав к своейгруди. — Ты обучишь меня искусству любви? — спросила она, ища глазамиего взгляд.

Йен несколько мгновений смотрел молча. Ее просьба отличновписывалась в его план, но по какой-то причине ему хотелось сказать ей «да» безучета этого плана. Видя ее первый оргазм и понимая, что он, должно быть,возьмет ее девственность, граф, как ни странно, почувствовал себя ответственнымза Бьянку. Не то чтобы он передумал заниматься с ней любовью — нет, напротив,его желание многократно возросло, однако мысли о патриотизме и чести отчего-тостановились все менее привлекательными.

— Да, — наконец ответил он, вставая и поднимаяБьянку, — если только ты пообещаешь быть хорошей ученицей. Итак, дляначала надень вот это.

Бьянка не верила своим глазам: то, что он держал в руках, немогло быть не чем иным, как знаменитым топазом Фоскари. Это был огромныйкамень, окруженный двадцатью четырьмя бриллиантами. Топаз висел на простенькойзолотой цепочке. Бьянка было запротестовала, но Йен быстро надел кулон изастегнул на ее шее замочек цепочки. Камень повис как раз в ложбинке междугрудей и так и манил к себе. Откинувшись назад, Фоскари с удовлетворениемоглядел Бьянку: топаз шел ей больше, чем он предполагал. Возможно, он был простоидеален на ее груди, потому что Йен испытал новый прилив возбуждения. Даже неосознавая, что делает, Фоскари протянул руку и сжал сосок Бьянки пальцами — каксделал это вчера и как представлял себе в своих фантазиях. Потом, склонившись кней, он взял ее сосок губами; Бьянка тихо всхлипнула. Йен чувствовал, что долгодержаться не сможет.

Закинув голову назад, он стал раздеваться. Бьянка стоялаперед ним, стараясь не пропустить ни единого его движения; она внимательноследила за тем, как он снимает льняную сорочку, а потом — замшевые лосины.Когда Фоскари остался нагим, девушка опустилась перед ним на колени, стараясьвести себя так, как вела накануне Туллия, однако Йен осторожно уложил ее наковер.

— Самое лучшее идет после этого, — проговорил он,напрягая память и вспоминая, что было в его фантазиях. Они оба лежали на боку,лицом друг к другу. Когда его восставшая плоть прикасалась к ее нежному бедру,по телу Бьянки пробегала сладкая дрожь. Йен прикидывал, как лучше взять Бьянку— уложив ее на спину или сзади, поставив на колени, но тут вдруг его опятьпронзило странное чувство, напоминавшее чувство вины. Он посмотрел Бьянке вглаза.