Выдохнув, Роман поспешил прочь, держась за разрывающийся от боли бок и периодически сотрясаясь в приступах тяжелого кашля. Прежде чем перевалиться через низенький забор и скрыться в разросшихся кустах, Нестеров поглядел через плечо.

Девятиэтажный дом вновь полыхал, как тогда, в роковую ночь превращения Москвы в Зону. Пламя вырывалось из каждого окна, а густой дым поднимался к небу, закрывая собой солнце. С ревом двигателей «Хаммеры» сорвались с места и помчались прочь. Следом за ними поспешил бронетранспортер. Солдат, стоящий за пулеметом в башне, качнулся от резкого разворота и, схватившись за поручень, исчез в люке.

Роман криво ухмыльнулся, а затем грузно осел на землю и, повалившись на спину, позволил себе потерять сознание.

* * *

Шаги гулко отдавались в полумраке пыльного коридора. Пройдя по центральной хорде до громадных заблокированных гермоворот, мужчины свернули в один из боковых проходов, выбранных Шекспиром в качестве кратчайшего маршрута. Бурый, впрочем, не был согласен с таким направлением, поскольку успел прочитать на карте-плане помещений лаконичную надпись «Лаборатории псионики» поверх комнат, к которым они приближались.

Всю дорогу от уничтоженного блокпоста напарники хранили напряженное молчание, тщетно вглядываясь в темноту в поисках угрозы и вскидывая оружие от каждого подозрительного звука. В конце концов нервы Бурого не выдержали, и он, встав поперек прохода, окликнул друга:

– Ты мне ответишь наконец или нет?! Что еще за долбаные кошмары?!

Шекспир, остановившись, вздохнул, а затем обернулся на сталкера.

– Я тебе повторяю. Ты правда не захочешь этого знать.

Бурый выругался и, шагнув вперед, схватил напарника за воротник.

– Слушай, Шекс! Мы с тобой застряли посреди огромной подземной лаборатории, в которой обитает нечто, что укокошило хорошо подготовленных солдат на укрепленном блокпосте меньше чем за десять секунд. Так что ты сейчас же прекратишь играть в защитника моей психики и от и до расскажешь мне, кто такие кошмары, что они не поделили с охранниками этого комплекса и, самое главное, как их мочить!

Бурый выпалил все это, глядя военному прямо в глаза. Шекспир вздохнул, затем кивнул и, мягко сняв руку сталкера со своей шеи, произнес:

– Ладно, ты прав. Прости.

Бурый моргнул, затем, отстранившись, махнул ладонью.

– И ты меня тоже, брат. Я это… Я просто все еще в некотором офиге от того, что мы с тобой наблюдали. И потому, признаюсь честно, мне жуть как страшно. До чертиков. Последний раз меня так трясло, когда на меня мимикрим в подземельях под Сельхозпромом выскочил.

Шекспир вновь кивнул.

– И я тебя нисколько за это не виню. Кошмары – это полное дерьмо, и то, что мы с тобой их встретили, серьезно осложняет нам дело. Потому что я абсолютно уверен, что шум, издаваемый генераторами Х-22, запущенными бойцами «Обсидиана», привлечет этих гадов в лабораторию. Короче, кошмары – это такие порождения Зоны, питающиеся излучением пси-поля и ноосферой. Если говорить проще, их порождают людские страхи. Официальной причиной закрытия Х-25 было объявлено слишком сильное псионическое излучение. Что-то в толще земли под комплексом, уж не знаю что, фонило пси-энергией так, что мама не горюй. Именно поисками этого чего-то и были заняты исследователи, работавшие на объекте. Изначально серьезных проблем никто не заметил, лишь несколько человек пожаловались на бессонницу или ночные приступы паники. Но постепенно ситуация ухудшалась, у сотрудников начались галлюцинации, спонтанные вспышки агрессии, по комплексу прокатилась череда самоубийств. Не спасла даже ротация персонала. В итоге лабораторию пришлось закрыть, а весь научный состав забрали на Большую землю. По крайней мере так было написано в рапорте, который я прочитал.

Бурый усмехнулся и покачал головой.

– Если мне каждый раз будут давать один сольдо, когда про очередную заброшенную лабораторию в Зоне станут говорить, что она была эвакуирована…

– Ну извини, – пожал плечами Шексипр. – За что купил, за то и продаю.

– Ну а что дальше-то было? – поторопил друга сталкер.

– А ничего. Я счел, что комплекс будет пуст и удобен для нашего с тобой марш-броска. А в итоге оказалось, что, пытаясь спастись от одних проблем, мы встретили гораздо большие.

– Да это я уже понял, – махнул рукой Бурый. – У нас с тобой всегда так. Ты очень умный, только твоя светлая башка никогда не учитывает, что работать нам приходится в Зоне, где все даже самые стройные планы летят к чертям. Мне вот что интересно. Откуда взялись эти твои кошмары и как так получилось, что они тут всех сожрали?

– Ну… – Шекспир почесал затылок. – До этого я их встречал лишь однажды, и то не сам, а на записях с камер видеонаблюдения в уничтоженном научном лагере на Гиблых болотах. Там они тоже порвали всех на мелкие кусочки и растворились с первыми лучами солнца. Так что я могу предположить, что, возможно, яйцеголовые все-таки добурились до источника пси-излучения, и, когда они его нашли, переполненная страхом и чувством безысходности ноосфера лаборатории лопнула, и отовсюду полезли эти твари.

– То есть как такового источника у них нет? Гнезда там или чего-нибудь еще?

– Нет. Их выпускает сознание человека. Мозговые импульсы резонируют с пси-полем и становятся ключом.

– В смысле, если я, скажем, будучи под пси-воздействием в Глухом Разломе на Заводе, страшно испугаюсь, то там тоже вылезут эти уродцы?

– В принципе да, – кивнул Шекспир. – Только немного, и они быстро пропадут. Не любят эти твари свежего воздуха и света.

– Понятно. А здесь, значит, была целая подземная лаборатория, полная перепуганных людей, и каждый подпитывал своим ужасом дыру, из которой все перли и перли эти твари, – мрачно выдохнул Бурый. – Теперь ясно, откуда их столько взялось.

Он помедлил, затем с надеждой поднял взгляд.

– Но ведь то, что мы видели, произошло очень давно, – произнес сталкер. – Может, все эти кошмары уже сами испарились?

– Надеюсь, что так, хотя я бы не был столь оптимистичен, – пробормотал Шекспир. – То, что мы видели, называется остаточной тенью. В местах с сильным псионическим излучением у людей случаются подобные галлюцинации. Тем более здесь, в подземном лабиринте, где пси-поле резонирует о гладкие бетонные поверхности.

– То есть, чем быстрее мы отсюда свалим, тем меньше галюнов словим?

– Именно, – кивнул Шекспир, выглядывая в боковой проход, а затем маня друга за собой. – Чисто. Ну, как чисто… Труп здесь.

Напарники вышли в пыльный коридор и приблизились к телу. Мертвец сидел, привалившись спиной к стене, его руки безвольно лежали вдоль тела. Головы не было. Вернее, она была с чудовищной силой смята, так что куски плоти, осколки черепа и металл шлема слились в единое целое. На бетоне позади виднелись брызги засохшей крови, образовывающие причудливые узоры. Судя по состоянию трупа, с момента смерти не прошло и нескольких часов, однако устаревшая камуфляжная форма и нашивки «Научного Дивизиона Рубежа», расформированного пятнадцать лет назад, наводили на другие мысли.