— Где? — Я изобразила крайнее изумление. — Неужели Виктор?

— Он самый, — довольный произведенным эффектом, Паша счастливо заулыбался.

— Семейный подряд, — пробормотала я. — Слушай, а Жаннетта, случайно, им не родственница?

— А черт их разберет. Знаю только, что Виктор, — «Виктор» Паша выговаривал на французский манер, ставя ударение на втором слоге, — сюда ее пристроил. Поговаривают: она раньше «подорожником» была.

— Кем-кем? — переспросила я растерянно, хотя значение слова «подорожник» в том смысле, в котором его употребил Паша, было мне прекрасно известно. Так называли проституток, которые выискивали клиентов, стоя у обочины дороги.

— О, святая невинность, — сказал Паша с пафосом, отдавая мне честь бокалом с шампанским. — Как-нибудь после объясню, не будем сейчас о грустных сторонах жизни.

— Не будем, — охотно согласилась я. — Хотя любопытно было бы узнать. А у тебя с Верунчиком как отношения? Учитывая… ну, это… твою ориентацию.

— Думаю, как раз благодаря этому, — Пашу здорово рассмешила моя деликатность, — наши отношения уже который год пребывают в устойчиво-дружеском состоянии.

Я честно призналась, что ничегошеньки не поняла из его фразы.

— Откровенно говоря, я тоже не все понимаю, — задумчиво отозвался Паша. — Естественно, я не о своих словах, а об отношении Верунчика ко мне и моим друзьям. С одной стороны, она старается с нами особенно не общаться, а когда общается, все время держится как бы на расстоянии. То и дело в ее манерах проскальзывает пренебрежение, если говорить откровенно, даже брезгливость, хотя она всеми силами старается этого не показывать. В то же время она частенько приглашает меня куда-нибудь, обычно просит прихватить с собой друзей, охотно с ними знакомится, помогает, если у кого какие трудности.

Паша замолчал, и я поспешила оживить любопытный разговор.

— Деньгами, что ли?

— Бывает, что и деньгами. Но, главное, помогает устроиться в жизни. Ты, наверное, догадываешься, что у таких, как я, время от времени возникают разные проблемы, например, с работой. Именно поэтому многие предпочитают жить за чей-нибудь счет, вращаться в мире таких же, как они сами, но не учиться, тем более не устраиваться на работу. Даже самостоятельным бизнесом заниматься сложно, все время приходится иметь дело с «натуралами». А многие из них, знаешь ли, воспринимают нас как белых ворон, откровенно ненавидят и устраивают всякие пакости.

— Да, — согласилась я. — Тебе, можно считать, повезло. Не каждому дан талант, на который в любом обществе спрос имеется.

— Это верно. — В Пашином голосе послышалась ирония, и я взглянула на него удивленно. — Да будет тебе известно, что в «Радугу» я попал благодаря Верунчику. На предыдущей работе у меня возникли кое-какие неурядицы. Я собрался уже было уехать в город, где дышалось бы более свободно, но Верка вцепилась в меня, как репей, что-то там о корнях твердила, о малой родине. А я поостыл и подумал: в самом деле, какая разница, ну и согласился.

— Любопытная история, — пробормотала я, оглядываясь на увлеченно беседующих о чем-то Верунчика и Георгича. — Что-то слабо верится, чтобы эта особа могла испытывать альтруистические порывы, тем более регулярные.

Паша тоже обернулся, посмотрел на свою «благодетельницу» холодным взглядом, медленно сказал:

— Насчет альтруистических порывов я тоже сильно сомневаюсь. Скорее всего, какую-то выгоду она с этого все же имеет, и не обязательно в денежном выражении.

— Ты думаешь, что кто-то оказывает ей услугу, а она за это знакомит его с симпатичным мальчиком?

— Или наоборот, — развил мысль Паша, не обратив никакого внимания на не очень лестную формулировку в адрес своих собратьев. — Она кого-то знакомит, не каждый же может позволить себе открыто заявлять о своих пристрастиях, а человек в ответ оказывает ей определенную услугу.

Какая-то мысль мелькнула в голове, но сформулировать я ее не успела, все силы отдавая тому, чтобы не только внимательно слушать Пашины слова, но и улавливать то, на что Паша только намекал, иногда совершенно неосознанно.

— Мне, собственно говоря, глубоко безразлично, имеет Верка с этого что-то или нет, — заявил он с некоторым сарказмом. — Те, кому она помогла, жизнью довольны. Мне тоже жаловаться не на что. А если какие беды и случаются, то едва ли в этом можно винить Верку.

— А что, случаются?

Мой вопрос прозвучал вполне невинно, но вид у Паши стал такой, словно он только что сболтнул лишнего и теперь страшно об этом жалеет.

— Бывают, — сказал он нехотя. — Как, впрочем, и со всеми, не только с нами.

Несколько девчонок, сбившись в кучку, о чем-то шептались, неуверенно поглядывая то на нас, то в сторону Верунчика. Наконец одна подошла и спросила, в какой спальне уложили спать Сержа. Паша развеселился, бросил ковырять вилкой в салате.

— Вас всех этот вопрос интересует? — сквозь смех поинтересовался он, кивнув на остальных. — Или только тебя, голубушка?

Девчонка зарделась, преувеличенно скромно опустила глазки.

— Всех, — сказала она тонким голоском и рассмеялась. — Мы прикидываем, не пойти ли вздремнуть немножко. А оказаться, даже по ошибке, в одной спальне с Сержем не хотелось бы. Объясняй потом, — она выразительно посмотрела на Верунчика, — что это была не попытка изнасилования.

— Вздремнуть? — удивленно переспросил Паша. — Время-то детское.

— Разморило с непривычки, — пояснила девчонка. — Да мы же и не собираемся спать до утра, нас Марго разбудить обещала. Она уж точно спать не ляжет, пока тут все не доест. Кстати, как у нас тут, время не лимитировано? — Она глянула на меня вопросительно.

Я заверила, что до самого отъезда, который наметили примерно часов на десять утра, здесь можно делать все, что заблагорассудится, только пожар ни в коем случае не устраивать, а также нежелательно блуждать по лесу; затем объяснила, какая по счету спальня отведена нами для четы Петрушковых.

Девчонки упорхнули, я же начала прикидывать, как бы безболезненно вернуть разговор в прежнее русло.

Паша опять впал в задумчивость, я легонько толкнула его плечом, спросила:

— Что загрустил?

— Да так, — Паша встряхнул головой. — Шампанского изволите?

— Изволю, — согласилась я, протягивая бокал и уныло размышляя, как долго еще смогу оставаться в «рабочем» состоянии, учитывая Пашину устойчивость к воздействию алкоголя.

Паша сделал глоток, оглянулся, изумленно покачал головой.

— Славный мужчина этот Георгич. Подумать только, как Верунчика заговорил, обо всем на свете забыла. Интересно было бы послушать, что он ей там рассказывает, — он томно вздохнул.

Признаюсь, умение Георгича мастерски заговаривать вверенных его заботам людей тоже вызывало у меня живейшее любопытство. И все-таки больше меня сейчас интересовало то, что Паша мог рассказать о Верунчике.