– Ну, давай, Люся, карабкайся на шею, – пригласила Василиса.

Однако подруга проявила такт и решила ковылять по лестнице самостоятельно.

– Я уж думала, вы никогда не соберетесь, – открыла дверцу молодая женщина в светлой шапочке, как Василиса поняла – Наташа Бедрова.

– Нас к дому Рудиной, пожалуйста, – махнула рукой Люся. – Вот, Васенька, познакомься, это Наташа, замечательная девушка.

– А вы что, уже начали обо мне материал собирать? – сверкнула улыбкой Наташа. – Смотрю, телефон мой узнали…

– Так это мне дочь Ольга дала, ты у нее книги по собаководству… – начала было объяснять Люся, но вовремя спохватилась, что по-свойски перешла на «ты», лукаво заиграла глазами и интригующе проворковала: – Не скажу-у, еще не время, придется потерпеть. А сейчас мне бы хотелось кое-что услышать об этом вашем мил… милом старичке в белых кроссовках.

Василиса презрительно хмыкнула: новая идея засела в Люсенькиных мозгах, точно жвачка в собачьей шерсти. Похоже, Наташе тоже не понравилось такое повышенное внимание неизвестно к кому.

– А вы что, теперь про него печатать будете? – обиженно спросила она. – А обо мне? Опять потом?

Люся знала, как успокаивать молоденьких девушек:

– Милая моя Наташа, ну тебе же неинтересно, если с тобой стану беседовать я, у меня были мысли познакомить тебя с братом, у него разговор лучше получится. И к тому же фотограф он от бога, умеет настоящую красоту подать.

Наталья вспыхнула, но Люся ее остудила:

– Только он немного занят сейчас, сама понимаешь, создание журнала дело непростое. Так что там со стариком?

– Я, честно говоря, не знаю его. Мы ведь и занимались всего ничего, но если вы хотите…

– Да!

– Тогда я расспрошу о нем, номер телефона узнаю, адрес, а потом вам перезвоню. Только у меня вашего телефона нет.

Люся быстро выхватила из сумочки ручку (они взяли с Василисой, чтобы переписывать роли) и размашисто начертала на газете.

– Вот. Непременно позвони. А сейчас вон к тому подъезду.

– Вы же говорили – к дому Риммы…

– Мы же не к ней, а только в ее двор. Нам в театр, – поспешила пояснить Василиса. – И очень вас прошу, поближе к подъезду, а то Люся так неприлично прыгать будет, она же не воробей.

Наташа подогнала машину чуть не к самой подъездной двери. Подруги распрощались и, кряхтя, освободили салон.

– Чего это ты наплела девчонке про какого-то брата? У тебя что, на самом деле родственник имеется? – толкнула в бок подругу Василиса.

Люсенька еле удержалась на ноге.

– Я не плела, чего толкаешься?! Это я так со свидетелями работаю. Ты же тоже, когда на меня ролики надевала, не мечтала, что я стану тинейджером!

Люся была права, поэтому разговор замяли, и женщины с большой осторожностью стали спускаться в подвал, где и располагалось царство местной Мельпомены.

В подвале было сумрачно, пахло сырыми тряпками и раздавался недовольный мужской голос:

– Вероника Абрамовна, сколько раз вам говорить, надо легко прыгать! Легко! Невесомо!.. Хотя с вашим весом… Стоп! А почему в зале посторонние?!

Прямо на Василису неизвестно откуда выскочил маленький, щуплый человечек и от возмущения чуть не захлебнулся:

– Кто вас пропустил?! Я спрашиваю… Нет, я так не могу! У меня на носу спектакль, а тут… Откуда вы, милые крошки? – откровенно издевался он.

Крошки немного подрастерялись, но только в самом начале. Люсенька скромно откашлялась в кулачок и, точно пионерскую клятву, звонко отчеканила:

– Мы по зову сердца! Пришли служить искусству и поднимать культурный уровень народонаселения!

– Поня-аатно… – скривился маленький мужичок. – Тоже, что ли, в артистки?

– Куда возьмете…

– В артистки, – поправила подругу Василиса, греметь тазами она не собиралась.

– Ну что же, давайте смотреть, на что вы годитесь, – вальяжно уселся на трубу бывший сантехник и кивнул Люсе. – Пройдитесь… Нет-нет, пока не входите в образ, просто пройдитесь. Вы что – издеваетесь?

Люся не издевалась, она не могла идти, поэтому неловко скакала на одной ноге.

– Вы издеваетесь, да?! – все больше накалялся самодельный режиссер, и Василисе пришлось погасить его гнев.

– Понимаете, – начала она, смахнув несуществующую слезу, – Люсенька вчера так неслась в ваш драмкружок…

– У нас театр! – взревел мужичок.

– Вот-вот, я и говорю, так неслась, что подвернула ногу. Настоящие люди искусства по своей натуре благородны, и я думаю, мы с вами не станем выгонять бедняжку из-за хромоты…

Режиссер похлопал глазами, старательно переварил услышанное и только потом закивал головой:

– Конечно, мы не станем. А вы сами? Вы тоже хромая?

– Я – нет! – гордо ответила Василиса и прошлась.

Прошлась по бетонному полу, среди толстых труб и свисающих отовсюду грязных тряпок, прошлась как королева!

– Ну что же, немножко развязно, пошловато, но пойдет, ничего. Пройдемте в репетиционный зал, я вас с труппой познакомлю.

Репетиционным залом оказалась небольшая комнатка с яркой лампочкой, со скамейками и колченогим столом в центре. На скамейках сидели люди разного возраста и с разными выражениями на лицах. Откровенно зевала какая-то толстушка, хмурилась древняя бабушка и стреляла глазами девчонка. Две женщины в углу о чем-то сварливо шептались и бросали на новеньких колючие взгляды. Были здесь и двое мужчин, один из которых несомненный красавец, а другой хоть и не такой лощеный, но тоже достаточно видный, чтобы украсить данное театральное общество. И среди этих людей, возможно, находился кто-то, кто смог лишить жизни неплохую женщину Римму.

Режиссер подскочил к столу и заговорил.

– Дорогие мои, – с чувством тряхнул головой режиссер, и одинокий локон упал на его морщинистый лоб, – сегодня в наши ряды мы принимаем двух членов. Они еще не артистки, нет, но мы им попробуем доверить ведущие роли…

Народ неодобрительно загудел. Послышались голоса:

– А чего это сразу? Пусть прозу прочтут! Не дай бог, опозоримся из-за них!!

Режиссер согласился, сел и насупился.

– Читайте прозу, – обратился он к Василисе. – Например, «Отчего люди не летают?!». Давайте.

Василиса высоко задрала голову и с тоской в глазах возопила:

– «Отчего люди не летают?!»

Дальше она не знала. Похоже, режиссер тоже не помнил, потому что он долго ждал продолжения, затем глазки его посоловели, медленно прикрылись, и нос звучно щелкнулся о столешницу.

– Так! – Он вскочил, сам испугавшись своего недостойного поведения. – Все ясно, эта дама… как вас?