Штрихи памяти.

Так странно вспоминать то, что старательно заставляла себя забыть. И у меня ведь вышло, хотя я до конца не верила в силу магии Мудрецов. А она оказалась действенной, раз в Максе я не узнала Марка Йенсена. Мужчину, с которым мне впервые за восемьсот лет захотелось стать нормальной, обычной женщиной, нарожать ему кучу детей и умереть в глубокой старости. Но нет же, ему было мало того, что я любила его безрассудно и отчаянно, никогда не прося чего-либо взамен. Он выяснил (я до сих пор не знала, как он это сделал), кто я на самом деле, и почему-то решил, что сможет принять меня настоящую. Он ещё тогда так искренне радовался, что нашёл родственную душу. Странно…

Впрочем, вполне возможно, у нас бы и вышло жить долго и счастливо. Теперь я уже не уверена, что поступила правильно, бросив его. Тогда и теперь…

Но прошлого не воротить, и в то далёкое утро Миранда Брайс навсегда исчезла из его жизни…

Марк сладко спал, смешно посапывая, как младенец, и улыбался. Я смотрела на него, спящего и такого красивого, и слёзы сами наворачивались на глаза.

Ну почему всё так? Это несправедливо!

Кто бы говорил о справедливости, — ехидно зашептал внутренний голос. — А не ты ли всё это время его обманывала? Скрывала, кто ты на самом деле? А когда он узнал и принял тебя такой, какая ты есть — ты снова его обманула!

Я слышала, как противный голос внутри меня захохотал. Я вздохнула. А и правда — чего на судьбу сетовать? Я сама во всём виновата. Сама! Он самый обычный мужчина, который сунул нос, куда не надо. Я уже встречала таких, как он. Немного магии — и человек напрочь забывает обо всём, что я пожелаю. А с Марком я просто расслабилась. Захотелось побыть беззащитной, вот и потеряла бдительность. Не заметила, как мы переступили черту. Но я всё исправила: больше он не вспомнит Миранду Брайс. Когда он проснётся, меня уже здесь не будет. И его жизнь вернётся в прежнее русло, как и моя. Но почему тогда так больно?

Сердце, словно в колючей проволоке, обливалось кровавыми слезами. А душа…

Душа?

Когда-то давно меня научили забирать души у живых существ. Будь то зверь, птица, вардан, человек или перевертыш. Неважно. У всех есть душа. И для каждой в этом мире своё пристанище. Рай, Ад, Звёздный Свет…

Однако мир несовершенен и в нём существуют такие, кем не так давно была я. Собиратели.

Они единственные, кто обучен обманывать смерть, чтобы украсть у неё очередную душу.

Могучее оружие Единого Бога. Именно Лимуд с кровным братом Люцием сотворили подобных существ. Так они карали непокорных и тех, кто по-прежнему не желал принимать их веру. Сейчас таких называют атеистами — люди, что не верят ни в Бога, ни в Чёрта. Впрочем, не только люди…

Но когда Лимуд предал Люция, заточив его в вечно пылающих подземных пещерах, тот использовал талант Собирателей против брата. Истинный некромант, которому люди дали множество имён от Дьявола до Люцифера, собирал армию Тьмы для воскрешения своей супруги Хельги и ради собственной свободы.

Многие легенды повествуют о том, что души умерших до крещения не покидают землю — становятся тенями, шорохами и пугают людей. В какой-то степени это так. Души атеистов нейтральны, не принадлежат ни Тьме, ни Свету, как и тех, что не обращены к Богам. Именно за такими и охотятся Собиратели. Таких легче обратить к Тьме или Свету, смотря кому служит Собиратель. Украденные души надёжно прячут в магические тюрьмы. А в нужное время чернокнижники выпустят на волю уже армию воскресших мертвецов, наделённых новообращёнными душами. Озверелые в долгом заточении они станут непобедимым оружием светлых или тёмных сил. Это и есть дисбаланс, гибель всего сущего…

Впрочем, я всегда догадывалась, что происходит лишь то, что выгодно Великим силам. Будь то Высшие, Лимуд, Люций — всё равно!

Рядом зашевелился Марк. В груди закололо, а в голове на мгновение помутилось.

О чём это я? Ах да, Собиратели…

Воровство душ — занятие не для слабонервных. Хотя бы потому, что вор чувствует боль и отчаяние своей жертвы. Собиратель проходит все круги ада, прежде чем душа покинет тело хозяина. Так Лимуд наказал предавших его. Но боль и страх жертвы питают Собирателя, приносят ни с чем не сравнимое наслаждение. Такова награда брата-отступника за верную службу. Так меня учили.

Ничего подобного я никогда не ощущала, хотя душ на моём счету бесчисленное множество. Ни боли, ни удовольствия, только навязанное чувство необходимости. Я вытягивала души, потому что слепо верила, что в этом и есть моё предназначение.

Вытягивала…Какое точное слово.

На самом деле это целый ритуал. Довольно муторный и выматывающий, который незачем вспоминать. Я слишком долго убегала от этого. Слишком долго…

Но одно я не забуду никогда. То ощущение, что кого-то обрекаешь на вечные муки, жалкое существование впотьмах. Обрекаешь лишь потому, что приказали.

И это куда хуже, чем просто убить. Убийца отнимает жизнь физического тела. А Собиратели уничтожают…выжигают самое святое.

Остаётся лишь изуродованное муками тело без каких-либо отличительных признаков. Ни пола, ни черт лица. Пустая оболочка. Нет человека. Но не Мага.

С Магами всё не так — я испытала на себе.

Это когда на тебя словно отовсюду смотрят пустые глаза. Ни блеска, ни огня. Твои собственные глаза.

Это когда не видишь ярких красок, а вокруг сплошной мрак и туман. И в груди — где должно биться горячее живое сердце — лишь пепел и лёд.

Это когда время замерло в одной точке. Там, где в последний раз встречаешься взглядом со своим палачом.

Мою душу не вытягивали Собиратели. Она осталась в том доме на берегу озера. В тихом шелесте занавесок от едва уловимых сквозняков. В перьях подушек на его кровати. В аромате кофе и шуме воды из-под крана. В каменных стенах и высоких потолках дома Марка. В его сонной улыбке. В его непослушных волосах. В его серебряных глазах. В его сердце. В нём самом.

И время замерло в той секунде, когда, приоткрыв мутные ото сна глаза, он схватил меня сильной рукой и прижал к себе, зарывшись лицом в моих волосах. Когда я коснулась его головы, и в его разум проникло растворяющее память магическое тепло.

В груди перестало колоть, а мир погрузился в чёрно-белое кино.

Слегка взъерошив тёмные волосы Марка, мягко коснулась губами его небритой щеки. Марк потёрся носом о моё плечо. Как котёнок, получивший долгожданную ласку хозяйки. Я улыбнулась.

Только во сне он всегда казался таким беззащитным.

Рукой провела по его широкой смуглой спине, оставляя под пальцами дорожки мелких мурашек, и покосилась на часы. Стрелки не двигались. Впрочем, время уже не имело значения. Я знала, что пора уходить. Но как?

То, что должно было быть по-обычному легко и безболезненно, обернулось непосильной ношей.

В последний раз вдохнув аромат кофе и сигарет, я высвободилась из объятий Марка, ловко всунув под его руку подушку вместо себя. Он недовольно вздохнул, что-то буркнул, спихнул на пол подушку и перевернулся на другой бок, пытаясь увлечь меня за собой.