Мальчики-коноводы тоже с надеждой смотрели на Лизочкину сумку. Там, по их мнению, должен был находиться кошелек, часть наличности из которого в скором времени должна перейти в их карманы. И только абхазец смотрел не на сумку, а на саму Лизочку. Точнее, его взгляд метался между ее ножками и грудью.

Лизочка перевела взгляд с лошади на абхазца. Абхазец хоть и был небольшого роста, но выглядел очень мужественно и, можно даже сказать, красиво. Разбитое вдребезги Лизочкино сердце затосковало. Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы какой-то настоящий горячий мужчина украл ее, умчал куда-нибудь на горячем скакуне. А потом где-нибудь в уютном домике горячо прижал к себе и заставил забыть о Борюсике. И чтобы все произошло само собой. Без обещаний. Без планов на будущее. Лизочке очень хотелось, чтобы ей было хорошо.

– Хватаетэсь за седло, сгибаете ногу...

Абхазец, оказывается, уже успел расплатиться с мальчиками и объяснить Лизочке, как правят лошадью. А Лизочка, сама не заметив как, успела согласиться, взяться за седло и согнуть ногу. Р-раз! – и одним ловким движением она была закинута в седло. Абхазец, которого звали почему-то Андреем, запрыгнул в седло сам, даже не воспользовавшись стременем. Лизочка невольно залюбовалась его природной грацией и уверенностью. Сама она, оказавшись в один миг над землей, на чем-то живом и неустойчивом, сразу растерялась.

Лизочка частенько во снах и мечтах видела себя красивой, сильной и бесстрашной амазонкой. Ей хотелось умело управлять лошадью, скакать во весь опор, чувствовать свое натренированное гибкое тело и – обнимать ногами другое мощное и сильное тело. Лизочке отчетливо представлялось непередаваемое состояние полета на лошади, ощущение слияния с ней, мерный ритм движения... Лизочка приходила в себя и долго еще унимала зашедшееся дробью сердце. Удивлялась сама себе. Успокаивалась. И снова становилась деловой, подтянутой и живущей по правилам общения Фирмы женщиной.

Абхазец умело направил лошадь вперед, к более широкой дорожке, уходящей еще выше в горы. Мальчик, державший Лизочкину лошадь, перекинул повод через голову животного ей в руки и отошел в сторону. Лизочкина лошадь без каких-либо команд со стороны струхнувшей Лизочки послушно пошла следом.

Абхазец Андрей продолжал что-то громко говорить Лизочке, поминутно оглядываясь назад, на нее. Он рассказывал ей про прекрасные домашние вина, про обычаи их рода, про древние поселения, сохранившиеся в горах до сих пор. Лизочка ехала следом, судорожно вцепившись в седло и стараясь не смотреть вниз. Ехать верхом было страшно, а вовсе не романтично. Лошадь вихлялась всем телом, поминутно спотыкаясь о корни деревьев, пересекающих дорожку во всех направлениях. И Лизочке все казалось, что вот-вот она сверзится вниз. Умом она, конечно, понимала, что на шагу с лошади не упасть, разве что очень постараться...

Лизочка любила стабильность. Любила незыблемость и уверенность в завтрашнем дне. Она любила четкие инструкции. Любила привычные действия – делать то, что делать умела. Она и сама не заметила, как стала бояться всего нового и неизвестного. Ведь поездка в горах на лошади с красавцем-абхазцем – это было приключение. То самое романтическое приключение, о котором она так мечтала, ежедневно передвигаясь в предсказуемости офисных коридоров – в предсказуемости и распланированности своей безупречной жизни.

По инерции этих мечтаний она согласилась сесть в седло, поехать куда-то. Но уже боялась, уже жалела, уже мечтала о чем-то устойчивом. Хотела снова оказаться хотя бы в маленьком домишке в Туапсе, к которому уже немного привыкла, с понятной и предсказуемой хозяйкой. В окружении своих вещей, каждую из которых она помнит, как выбирала, где покупала.

Лизочка неожиданно почувствовала себя мертвой.

Эта мысль ошеломила Лизочку.

Ведь она все еще дышала, держалась за седло, даже понемногу смотрела по сторонам?

И все-таки в чем-то – Лизочка чувствовала – она была мертва. Она как будто закостенела в каких-то своих привычках, установках, выдуманных и навязанных правилах. Как сейчас за седло, так все последние десять лет она судорожно цеплялась за что-то привычное и, по ее понятиям, правильное. Вычитывала в журналах какие-то истины, прислушивалась к словам подруг, к советам родителей и старалась соответствовать. Соответствовать – чему?

Чему-то, что, по общему мнению, могло называться «успешной женщиной». Всегда красивой, подтянутой, приветливой. Богатой. Спокойной и выдержанной. Упакованной в стильную квартиру, подходящих подруг, престижную работу и с таким же успешным молодым человеком рядом. Лизочка всегда гордилась и радовалась, что у нее получается соответствовать идеалу. Но она никогда не задумывалась, а жизнеспособен ли этот идеал?

«Неужели я уже не способна на маленькие безумства?» – в ужасе подумала Лизочка. И с удивлением огляделась вокруг.

Как, оказывается, вокруг было красиво! Из-за тучек проглянуло солнце, и склоны гор стали яркими, зелеными, цветущими. Земля была желто-охристой от прошлогодней коры сосен. Травы и подлеска почти совсем не было, отчего лес проглядывался насквозь и казался невесомым.

Лизочка присмотрелась к абхазцу на лошади. У лошади, показавшейся ей заморенной и неказистой на первый взгляд, был длинный – до копыт – роскошный хвост. Хвост был черный, как смоль, и немного волнистый, как после легкого перманента. У абхазца, сидевшего в седле лихо, подбоченясь, волосы были такие же волнистые и черные. Он снова оглянулся на Лизочку, показав ей свой четко очерченный профиль истинного горца.

– Как себя чувствуешь, красавица? – заботливо спросил он.

– Хорошо, – сказала Лизочка, уже не так судорожно цепляясь за седло.

– Сейчас приедем.

Куда они сейчас приедут, Лизочка не знала. И страх снова липким потом выступил у нее на коже: это было настоящее безумство.

– Может, нам пора возвращаться? – по возможности спокойно спросила она.

Садясь в седло, она представляла себе их прогулку так, как это происходит в парке рядом с ее домом во время Дня города. Приезжают девочки на лошадках. Берут деньги, сажают в седло детишек. И везут по дорожке туда и ОБРАТНО.

– Мы еще нэ приехали, – отозвался Андрей, снова предъявив ей на обозрение свой профиль. – Я тебя в такой место везу... – заговорщицки добавил он, перейдя на «ты».

Лизочка начала волноваться. Но не успела она сказать и слова, как позади нее что-то громко ухнуло. Лошадь тут же испуганно вскинула голову. Поводья, которые Лизочка и не подумала взять в руки, бессильно мотнулись в воздухе. Ухнуло еще раз, но уже гораздо громче...

Лизочка еще ничего не успела понять, но сильнейший удар подкинул ее над седлом. Она приземлилась обратно, но потеряла равновесие и только еще сильнее вцепилась в седло. Когда ухнуло в третий раз, лошадь понесла. Лизочка видела, как промелькнул мимо абхазец... Она что-то закричала ему. Еще бы! Ведь это он уговорил ее прокатиться верхом и теперь, как настоящий джигит, должен был укротить лошадь и спасти ее, Лизочку.