– Представляешь, – делился на следующий день с Антоном старший друг, – я вчера увидел, что такое эротика. Раньше смотрел альбом такого фотографа Хельмута Ньютона, а тут Жанна меня сразила. Все шло по распорядку – шикарный ужин, только легли и она вдруг говорит: ты обязательно должен увидеть и мне сказать – нравится или нет, я как-то за готовкой забыла. Я вчера по случаю купила себе уникальную курточку.

Жанна выскочила из постели, подскочила к шкафу и достала мандариново-оранжевую с серебряным шитьем форменную пиджак-куртку стюардессы, встряхнула и надела прямо на голое тело.

– И тут я увидел, что такое настоящая эротика, только и смог простонать – супер, так и ходи… Потом она только так – на кухню или в ванну – ходила, а я стонал от восхищения, – признался Давид, который любил искусство и в картинах разбирался.

– А я тут где-то вычитал, что эротика не в рисунке стрижки на лобке, а, скорее, в улыбке на лице женщины, – сознался Антон, подтвердив, что и он неравнодушен к этой теме.

Окончательное решение подарить Ларе скрипку, Антон принял в доме, где он реставрировал старинное кресло, и увидел небольшое, кабинетное пианино «ямаха» и кейс со скрипкой. В разговоре с хозяином выяснилось, что он иногда играет на пианино для собственного удовольствия, а порой музицирует со своим приятелем – физиком, который по примеру Альберта Эйнштейна освоил скрипку. Оказалось, что физик недавно приобрел этот инструмент у набирающего известность молодого мастера Михаила Голодницкого. В музыкальном мире мастер, не достигший пятидесятилетия, считается «мальчишкой».

Через неделю Анон Карпачев познакомился с ним в подмосковной Ильинке на даче у правнука «старого большевика». Михаил Михайлович Голодницкий – круглолицый, «лохматый», весьма улыбчивый и доброжелательный здоровяк, на старой дедовой даче оборудовал себе мастерскую на втором этаже и зарегистрировался как ИП. «Главное – я чист перед музыкой и не замазан перед законом! – говорил он о себе особо интересующимся абсолютную правду. – Почему чист перед музыкой? В свое время вовремя доказал родителям, что мой максимум – не быть последним в музыкальной школе. Да и то по классу домры».

На дачной веранде пожилая мама мастера, представившаяся, как Елизавета Наумовна, сразу предложила гостю отведать чая с клубничным вареньем. От чая Антон не отказался. Мама-Лиза, как называл ее сын, осталась с ними за столом, но в разговор не встревала.

– Я хотел бы заказать у вас скрипку, мне нужно сделать подарок для одной девушки, – четко пояснил цель своего визита Антон.

– Может быть, посмотрим кое-что из готовых инструментов? Правда, скрипка моей работы стоить будет немало. Хотя у скрипачей в цене больше старые инструменты, с вековой историей, – рассудительно, ровным, красивым баритоном сказал Михаил.

– Но ведь каждая скрипка сперва была новой и на ней с успехом играли, – возразил Антон.

– А вы разумный человек. Дорогой подарок хотите сделать. Инструмент дороже колечка с бриллиантом стоит. Любовь?

Антон не стал ходить вокруг да около и кивнул головой. В общем, это был первый раз, когда он признался постороннему человеку в своем чувстве. Мама-Лиза при этом понимающе улыбнулась.

– Я думаю, что денежный вопрос мы решим, – Антон чувствовал себя достаточно уверенно в финансовом плане. – Но мне хотелось бы именно новую скрипку, к тому же из дерева, которое я для вас привезу. Мне нужна хорошая скрипка, а сам я хорошую скрипку не сделаю. Но вот в материале я разбираюсь. Клен волнистый мне друзья в Словакии обещали найти, а за резонансной елью…

– В Италию поедете? – усмехнулся Михаил.

– Нет. По моим расчетам, ее можно отыскать в Сибири, в тайге, в районе Патомского кратера. Там произошла какая-то космическая катастрофа в 1848 году. Что-то с небес упало в землю, деревья подверглась воздействию взрыва, а это наложило на структуру дерева свой отпечаток. Понимаете, у дерева есть память, на молекулярном уровне. Молекулы соединены в такие цепочки, и они сохраняют информацию. При определенных условиях они на новую внешнюю информацию могут реагировать. Этим и выделяются резонансные ели. Кстати, к примеру, известно, если дерево испытывает стресс, то происходит газовая эмболия, воздушные микропузырьки накапливаются и препятствуют поступлению влаги, и дерево сохнет как бы изнутри. В общем, от страданий все сохнет. Да, извините! – спохватился Антон, которого, как говорится, понесло. – Вы же мастер, вам все это прекрасно известно.

– Да, я слышал, что реставраторы – люди с тараканами в голове, но такой теории «самовысыхания» еще не слышал, – усмехнулся собеседник. – Хотя есть мастера, которые говорят, что они могут слышать голос дерева, когда с ним работают.

– Вы не верите?

– Не горячитесь, – разница в возрасте почти в три десятка лет давала определенное преимущество вступившей в разговор Маме Лизе. – Кстати, всему миру известен мастер, который научил дерево говорить.

– Кто же этот волшебник?

– Папа Карло из сказки о Буратино… – вставил Голодницкий.

Мастер увидел, как напрягся Антон и поспешил сгладить ситуацию.

– Я это так, в шутку. Хотя, кто знает, может быть в этой сказке и есть что-то от истины. А я, вообще, никогда ничего не отвергаю с кондачка. Привозите материал – посмотрим. Если вы правы, то сработаем скрипку. Хотя это займет немало времени. А если окажется неподходящее дерево, то не будем тратить время и силы. Если средства позволят, сможете выбрать из готовых инструментов. Хотите, поднимемся в мою мастерскую, кое-что покажу?

Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж и вошли в небольшую комнату, где на одной из стенок висели три репродукции картинок красоток Домерга, у другой – в специальных станках стояли две скрипки и альт. А еще в стеллажах лежали бруски дерева, на полке стояли баночки с компонентами для лака. Ну, а количество специального инструмента просто поражало воображение. Для Антона эта обстановка была почти родной. На углу рабочего стола лежала голубая кипа.

И тут Антон решил поделиться идеей относительно скрипок и мастеров.

– Знаете, я тут размышлял о музыкальных инструментах и пришел к выводу, что Страдивари, Гварнери и другим повезло, что на их скрипках играли выдающиеся исполнители. Тот же Паганини играл на «Дель Джезу», и сочинял, а потом, после концерта публика интересовалась, на каком инструменте он исполнил свой двадцать четвертый каприс…

Эти рассуждения, пусть любительские, даже дилетантские, все равно доставили Голодницкому некоторое удовольствие. Они его позабавили.

– Так, где же сейчас найти Паганини? Да и живем мы в век информации и всякой техники. Вон, электроскрипки как пошли! – посетовал Голодницкий. – Нет, Ванесса Мэй играть умеет, она на любой скрипке сыграет. Но все-таки классика должна оставаться классикой.

Они помолчали.

– Но все равно ваш подход мне симпатичен, – сказал Михаил. – Надеюсь, мы поймем друг друга. Кстати, вполне приличный волнистый клен у меня есть, так что насчет него беспокоиться не надо. Хотя, если вам друзья пришлют из Словакии, то выберем лучший. Возможность выбора – это именно то, что делает нас людьми.