Имоджен заметила на загорелой шее кулон: запаянную в смоляной шарик крошечную раковину. Перехватив внимательный взгляд, Кинкейд прикрыл кулон ладонью.

– А разве есть что выяснять? – уточнила она.

– Я – открытая книга; спросите все, что угодно, и отвечу честно. – С этими словами Дин спрятал кулон и застегнул воротник рубашки. Имоджен заметила край нанесенной на грудную мышцу черной татуировки и покраснела. Кинкейд улыбнулся еще шире.

– Где Джордж? – Она посмотрела в лицо.

Дин слегка наклонился, так что глаза оказались в нескольких дюймах от ее глаз.

– Понятия не имею, – проговорил тихо и прикусил губу, явно пытаясь привлечь внимание.

Дверь клуба распахнулась. Сэм решительно направился к машине.

– Напрасно теряем время, Грей! Он прав: здесь действительно никого нет.

Собираясь уйти, Имоджен на шаг отступила.

– Мистер Кинкейд, у вас есть телефонный номер. Если что-нибудь вспомните… позвоните мне… то есть, позвоните в отделение. Кто-нибудь ответит и потом передаст информацию.

Прежде чем Дин успел ответить, она догнала Сэма.

В отделении Имоджен нервно бросила на стол ключи от машины. Из головы не выходили мысли о Бэгготах и о том, каково им сейчас. Стоит ли терять время на жалость к себе, когда людям приходится переживать такое горе? Имоджен посмотрела в пространство. Исчезновение Джорджа прямо указывало на причастность к смерти девушек. Расспросы показали, что бармен не только пользовался особой репутацией в отношении женщин, но и понемногу приторговывал наркотиками. Одно оставалось неясным: действительно ли он вернулся на родину или залег на дно где-нибудь в укромном уголке Соединенного Королевства.

Был ли Дин Кинкейд своего рода сутенером? Скорее всего. Нанимать людей, чтобы они выполнили за тебя грязную работу – довольно обычная практика. Вот только идет ли речь об одном бармене, не способном держать штаны застегнутыми, или обо всем клубе? Не исключено, что Джордж привлек к заведению слишком много внимания. Трудно было отделаться от мысли, что над водой показалась лишь вершина айсберга. Сбежал ли он, чтобы скрыться от расследования? От запутанного клубка вопросов болела голова. К тому же по дороге из клуба Сэм пребывал в отвратительном настроении. Имоджен незаметно взглянула: мрачнее тучи, напарник нервно барабанил пальцами по столу.

– Как продвигается расследование по делу Нэнси Бэггот? – Рядом неожиданно возник старший детектив-инспектор Стэнтон. – Не забывайте, что пресса вцепится зубами. Когда меня загонят в угол, придется что-то отвечать.

– Спроси ее! – рявкнул Сэм.

– Грей, какие новости? Известно, что случилось?

– Скорее всего, девушка встречалась с одним из барменов «Афродиты» – ночного клуба в центре города, – ответила Имоджен.

– Кого-нибудь взяли?

– Парень, которого мы подозреваем, предположительно покинул страну, сэр. Сейчас запрашиваю в аэропорту списки пассажиров.

– Предположительно?

– Человек, с которым мы беседовали в клубе, не отличался особой разговорчивостью. Был слишком занят тем, что строил глазки Грей, – недовольно буркнул Сэм.

– А мне он показался довольно открытым. Сказал, что узнал девушку и что видел ее с Джорджем, барменом. Его зовут Дин Кинкейд, – пояснила Имоджен, игнорируя враждебный выпад Сэма.

– Увивался за тобой, а ты и рада. – Браун снова не удержался от колкости.

– Ничего подобного, Сэм! Не придумывай! Просто старался помочь.

– Помочь! Еще чего! – закричал Сэм.

– Все, достаточно! – Стэнтон воздел руки, словно на его глазах ссорились двое маленьких детей. – Завтра же, с утра, привезите этого Дина в отделение и допросите с диктофоном. А потом я сам решу, насколько он открыт и готов помочь.

Стэнтон бегом бросился в кабинет и захлопнул дверь.

– Что с ним стряслось? – удивился Браун.

– Возможно, взбесился оттого, что ведешь себя как большой ребенок. Видишь ли, иногда, чтобы получить необходимую информацию, приходится общаться с людьми любезно. Впрочем, ты вряд ли сможешь понять такую тонкую материю. Это все, что произошло между мной и Дином. Старалась вести себя любезно.

– И неважно, что он высок, строен и красив, правда?

– Неужели ревнуешь? Значит, дело в этом? – Имоджен улыбнулась. – Право, Сэм, я и не подозревала, что тебе не все равно.

– Ревную тебя? К этому?.. Он ничему хорошему не научит, Грей. Не знаю… может быть, ты настолько глупа. Неужели отчаянно нуждаешься в мужике? Иначе что еще так неудержимо притягивает женщин к плохим парням?

– Во-первых, ты сошел с ума, а во-вторых, моя личная жизнь тебя не касается.

Сэм вздохнул.

– Пожалуй, так и есть. Прости. Ненавижу мерзавцев, толкающих наркотики. А если этот тип замешан в грязной истории, что можно гарантировать, то держись от него как можно дальше. Он уже положил на тебя глаз, а ты для этого слишком хороша. Не знаешь, на что способны такие ребята.

– Устала и хочу домой. Давай просто забудем, Сэм. Мне срочно нужно выпить и принять горячую ванну.

Всю жизнь ей приходилось иметь дело с мужчинами, считавшими себя защитниками. Даже Стэнтон в прошлом иногда этим грешил. Неужели Сэм следующий в очереди? Оставалось лишь надеяться, что он не воспылал нежными чувствами, потому что с ее стороны не было ровным счетом ничего: ни интереса, ни влечения. Ничего. Сэм был напарником и добрым приятелем… ну, а если порою доводилось ловить на себе чересчур пристальный взгляд – особенно когда надевала обтягивающие джинсы, – то ведь так поступают все мужчины. Имоджен Грей не хотела чувствовать себя чьей-то собственностью или, что еще хуже, чьим-то проектом. Она не нуждалась в том, чтобы кто-то устраивал или улучшал ее жизнь. Не нуждалась в защите от мира. Она была большой девочкой и в свои двадцать семь лет успела повидать кое-что куда более страшное, чем мужчины, которых доводилось встречать.

Вернувшись домой, Имоджен первым делом наполнила ванну. Любила такую горячую воду, чтобы было больно пошевелиться. Долго лежала с включенным радио; слушала сообщения о мертвых девушках и начинавшуюся панику по поводу только что появившегося убийственного наркотика, который косит детей направо и налево. «Никогда не позволять фактам встать на пути хорошей истории» – разве не таков девиз журналистов?

Следующая тема оказалась интересной: ожидаемая апелляция родителей, примерно десять лет назад обвиненных в убийстве собственного ребенка. Дочери по имени Изабел Хоббс. Имоджен задумалась, пытаясь вспомнить подробности истории. Супруги заявили о похищении дочери и за все прошедшие годы ни на шаг не отступили от своей твердой позиции – даже в тюрьме. Пресса не уставала их терзать, и всякий раз, когда брезжило досрочное освобождение, газеты не забывали поместить на первой странице лицо девочки рядом с фотографией жестоких родителей, всегда представленных убийцами и никогда – страдальцами. На самом деле, конечно, дело было вовсе не в девочке. Не могли же газеты напечатать фотографию обезьянки! Просто хорошенькое детское личико в сочетании с «новыми фактами» безоговорочно увеличивало количество проданных экземпляров. Имоджен ненавидела прессу и журналистов; считала их хищниками, безнаказанно нападающими на слабых; стервятниками, охотящимися на беззащитных. Они могли взять интервью, а потом коварно выбрать подтверждающую их теорию единственную фразу, а все остальные отбросить. Имоджен считала, что эти люди заботятся лишь об одном: о продвижении по карьерной лестнице.