– Кто? – автоматически поинтересовался Эндрю, поднимая ноги, потому что Миха теперь заглядывал под кровать, на которой сидел он.

– Да кросы мои, точно помню, что вчера их здесь оставлял, а они как сквозь землю провалились, ну что за люди, а? Никитос, как пить дать, он давно на них поглядывал.

Хотя Эндрю видел Никиту лишь мельком, когда Миха его знакомил с командой, но он сильно сомневался, что тщедушный парень решился бы что-то украсть у огромного Михи, да и размер ноги у них, скорее всего, был разный, но не стал вдаваться в дискуссию с уверенным в своей правоте богатырем.

– У вас тут убийства случились, – постарался он перевести в нужное ему русло разговор, потому что пропажа Михиных кроссовок его мало интересовала.

– Да было дело, – как-то безынициативно ответил тот, было видно, что данная тема его не увлекает, что было очень странно. Эндрю показалось, что молодой человек готов говорить о чем хочешь, – сумасшедший какой-то у них тут завелся, – нехотя сказал Миха и продолжил искать кроссовки.

– Не боишься? – все же пытался вывести на нужную ему тему Эндрю.

– А чего бояться, смотри, кого он убил, – презрительно хмыкнул Миха, – мужик этот был дохляком, а вторая вообще девушка. Между прочим, я в ВДВ служил и еще в качалку хожу периодически. Со мной не так просто справиться, а вот Аленке надо быть осторожней, – последние слова он сказал очень нежно, что было ему, видимо, не свойственно, и Эндрю сделал вывод, что это не просто Аленка, а любовь, причем, скорее всего, безответная.

– Ты, кстати, это, – подтвердил тут же его мысли Миха, – на Аленку не засматривайся, моя она, – но подумав, поправился, – ну она пока не хочет, но я добьюсь, я упертый и конкурентов не потерплю, – очень серьезно и как можно более грозно закончил Михаил.

– Договорились, – миролюбиво сказал Эндрю, – а кто еще из девушек есть в экспедиции? – теперь ему хотелось перевести разговор в сторону Зининой матери.

– Ну лучше Аленки никого, – добродушно улыбнулся Миха, словно хвастался пока еще не своей девушкой. – Дарья Дмитриевна не про тебя, она звезда, в нее влюбиться все равно что крест на себе поставить. Вон Никитос совсем скис, смотрит на нее завороженно, а она только пользуется им. Так что категорически не советую. Есть еще, конечно, Марта Виссарионовна, но она старовата для тебя, – заржал Миха, – хотя опять же на любителя.

– Виссарионовна, – подхватил разговор Эндрю, – грузинка, что ли?

– Не знаю, на вид славянка и говорит без акцента, но точно не спрашивал, – ответил Миха и добродушно добавил: – Ты лучше с этой закрути, с которой прилетел, ну как ее, Викой. Девка молодая и вроде ничего. Правда, какая-то испуганная и руки в перчатках каких-то странных, но ничего, в этом деле руки не особо нужны, – сказал он и захохотал.

Эндрю стало неприятно, как грязно обсуждал быдловатый Миха раненую девушку. Да, именно раненую, и физиология здесь ни при чем. Конечно, он обратил внимание и на странные перчатки, и на то, что она по возможности прячет руки в карман, но раненой у нее была именно душа, и скорее всего, здесь виновники тоже не руки, так ранить душу могут только люди, близкие люди.

Вика, не зная, что в соседнем вагончике Миха обсуждает ее, тоже резко прошлась по молодому человеку.

– Так что этот неловкий богатырь, – объясняла ей девушка, представившаяся Аленкой, – мой назойливый поклонник. – Ей очень шло это имя, потому как она была румяная, с милыми ямочками на щечках и с толстой косой за спиной. Правда, эта русская красота была не пшеничная, как положено Аленкам из детских сказок, а черного цвета такого жгучего оттенка, что казалось, цвет не натуральный и к его созданию прилагались усилия стилистов. – Подарила бы тебе, да он так не отстанет, – снисходительно сказала красотка, переодеваясь из халата в спортивный костюм.

Вику обидел, впрочем, как всегда, снисходительный тон девушки. Обычно она с болью глотала такие высказывания, но вчерашний щелчок, что прозвучал так громко, видимо, изменил Вику навсегда.

– Я бы никогда даже не посмотрела в сторону этого тупого животного, – ответила она самоуверенной девушке, и сама испугалась тону, каким были озвучены смелые слова. С интересом после данного выпада на нее взглянула и новая соседка по комнате, видимо, не ожидая столь грубого высказывания от такой, как Вика. Она уже составила представление о невзрачной девушке и никакого подвоха от нее не ожидала.

– Ну честно, тебе он и не светит, – спокойно ответила Алена, надевая спортивный костюм, – без обид, качки типа Михи ценят фигуру, а ты, смотрю, со спортом на «вы». Таким как ты, опять же прости, без обид, подходят умники типа нашего Ники, личного лаборанта самой Малохиной! Он боготворит эту дуру, которой все досталось лишь только потому, что ее отец академик, хотя одно ей все же не досталось, у нашей Снежной королевы нет и грамма его таланта. Я училась у него, вот кто был ученый с большой буквы. Причем в отличие от всех этих умников, которые не отойдут от стройности своих формул, он мог объяснить необъяснимое. Я вообще считаю, что ее отец – Эйнштейн нашего времени. Пройдет время, и его имя будет стоять в ряду с великими умами современности. А эта так, посредственность по сравнению с отцом. Меня взяла с собой, сделала одолжение, а сейчас ходит секретничает со своим преданным рабом Никитосом, видимо, специально, чтоб показать мне, что я не достойна знать большее. А кто достоин, Никитка-дурачок, как его звали в институте на курсе, у него из достоинств только святая преданность Снежной королеве. Да ты сейчас видела его, лохматый такой. Тебе же в женихи, я думаю, может подойти Гарри Поттер, с которым ты прилетела.

– Похож, да? – Вика отреагировала на сравнение несколько эмоциональнее, чем обстоятельства располагали, и собеседница это сразу заметила.

– А ты, смотрю, уже глаз положила, – оценила реакцию Аленка, – молодца, я тебя недооценила, но поверь мне, с тупым животным в жизни интереснее, чем с твоим Гарри Поттером. Это тебе не в Хогвартсе палочкой размахивать, это жизнь, а такой, как этот умник, тебя не защитит и не обеспечит. Будешь вечно для него мамой работать. Так что лучше снимай свои розовые очки и пошли на пробежку. Я вот всю жизнь на спорте, потому что знаю, ум – это прекрасно, но мужчины любят глазами.

– Значит, мне не суждено, – сказала Вика, впервые произнеся это вслух, причем признаваясь в этом не столько чужому человеку, сколько самой себе.

– А чего мы так покраснели? – захохотала Аленка, превращая свою косу в конский хвост. – Ты что, до сих пор девственница?

Вика ничего не ответила, но по ее реакции девушка, видимо, все поняла и еще больше расхохоталась.

Чтоб отвлечься и перестать наконец краснеть, Вика оценила фигуру и подтянутые мышцы Аленки, и хоть были они одного роста, но девушка выгодно отличалась от нее. Зависть, то чувство, которое больше всего ненавидела она, вновь сдавило горло, как же хотелось от него избавиться навсегда, но, видимо, это ее крест.

– А ты что в перчатках? – задала самый больной вопрос, какой только могла, Аленка, сама того не осознавая.