Однажды на горнолыжном курорте в штате Вашингтон, где мы с моей дочерью Амелией учились кататься на сноуборде, начался сильный буран. Мы потеряли понятие о направлении. Тогда у нас было мало опыта и еще меньше умения кататься. На тех горнолыжных курортах, где мы до этого уже катались, горнолыжная база находилась внизу горы у подъемников. Здесь все оказалось иначе. Перед подъемниками стояла длинная очередь. Конечно, я знал, что база находится не внизу, а на вершине горы, поскольку в то утро мы там завтракали. Однако переохлаждение, усталость, обезвоживание, а также страх за безопасность Амелии совсем сбили меня с толку. Поэтому я не мог понять, почему люди в такую пургу хотят подняться наверх.

Стресс способен сильно повлиять на логику и ход мыслей. Во время нашего катания я постоянно стремился заехать с Амелией как можно ниже — потом выяснилось, что то были неосвоенные склоны. Мне удалось полностью проигнорировать тот факт, что люди на подъемниках поднимались вверх. Мне казалось, что опасность сосредоточена наверху, а безопасность — внизу. Амелии было тогда всего двенадцать, но, к счастью, она не поддалась моему наваждению и, несмотря на пургу, не казалась такой дезориентированной, как я. «Пап, — сказала дочь, — база находится наверху, а не внизу».

Черт! О чем же я только думал!

Мы сели на скамейку подъемника, поднялись к базе и съехали на подъемнике вниз с другой стороны горы к машине. Я рад, что Амелия мне тогда помогла. Иначе мы могли бы всю ночь кататься.

Когнитивные модели, эмоциональные пометы, способность держать информацию в кратковременной памяти — все эти механизмы во многом определили, кто выживет, а кто погибнет во время трагедии в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Первый самолет, протаранивший Северную башню Всемирного торгового центра, вывел из строя лифты и лестницы. Те, кто находился выше девяносто первого этажа, оказались в ловушке. После удара второго самолета в Южную башню лестницы с северо-западной стороны здания остались неповрежденными, несмотря на огромные разрушения от взрыва между семьдесят восьмым и восемьдесят четвертым этажами. По этой лестнице вниз спустились восемнадцать человек, в то время как почти двести человек поднялись наверх в надежде выйти на крышу. Брайан Кларк, ответственный за пожарную безопасность, стоял на лестнице с фонариком и спрашивал людей: «Вверх или вниз?» Несмотря на поднимающийся снизу дым, всего несколько человек решились пойти вниз — и выжили.

Большинство поднимались наверх. В результате за четырнадцать минут до того, как здание обрушилось, сотни людей стояли на последнем этаже перед закрытой дверью на крышу.

Некоторые из пытавшихся спастись наверху просто пошли за мойщиком окон Роко Камаем, у которого оказались ключи от двери на крышу. Другие полагались на уроки прошлого: когда в 1993 году здесь произошел террористический акт и в результате взрыва часть Северной башни была разрушена, людей снимали с крыши вертолетами. Кроме этого, сработало человеческое желание выйти из дыма на свежий воздух. К сожалению, ключ Камая не открыл замок. Но если они начали бы спускаться вниз, то все равно уже не успели бы выйти из здания до его обрушения. Полагаясь на удачный опыт прошлых лет, люди приняли ошибочное решение и в результате погибли.

Безумное состояние людей в тех чрезвычайных условиях объясняет, почему многие принимали неправильные решения. Но остается совершенно непонятным, почему я не смог догадаться, где находится горнолыжная база, почему опытные проводники не заметили, что по реке неслись вырванные с корнем огромные деревья. Между прочим, именно они и погибли, а их клиенты выжили. Почему? Мы ведь не самоубийцы. Видимо, как у проводников, так и у меня возникли серьезные сбои в кратковременной памяти, в способности воспринимать новую информацию и размещать ее в долговременной памяти. Замечу, что такие сбои как явление совершенно обычное случаются постоянно.

Ариен Мак, психолог из Новой школы социальных исследований в Нью-Йорке, пишет: «Большинство людей считает, что для того, чтобы видеть, надо просто открыть глаза и смотреть». Группа психологов из Гарвардского университета провела любопытный эксперимент, чтобы доказать ошибочность этого вывода. Ученые попросили группу людей просмотреть видеоматериал, показывающий баскетбольный матч, и посчитать, сколько передач мяча сделали игроки в белой и черной форме. В середине видеоматериала было показано следующее: прямо через центр кадра, сквозь играющих баскетболистов, проходила какая-то человеческая фигура. В одном случае это была женщина с зонтом, в другом — человек в костюме гориллы. Проход продолжался целых пять секунд, и оба персонажа были хорошо видны. После просмотра материала людей спросили, заметили ли они что-нибудь неожиданное. Выяснилось, что «тридцать пять процентов людей не заметили женщины с зонтом, которую увидели зрители, не занятые подсчетом количества передач».

Контрольная группа, смотревшая материал без какого-либо задания, увидела женщину с зонтом, поскольку зрителям уже задали соответствующий настрой и они думали: «А что там произойдет? Что я увижу?» Люди были открыты незнакомому и новому, были готовы принять все, что им покажут. У них не существовало предвзятого мнения и отсутствовали какие-либо ожидания. Вторая группа — назовем ее «Расскажи мне о том, что ты увидишь» — вызывает интерес. Первая группа — назовем ее «Посчитайте количество передач» — оказалась закрытой системой; ее участники сосредоточили внимание на конкретной задаче и загрузили полностью свою кратковременную память. Человек предполагает, будто знает, какого рода информация ему необходима и что в итоге надо делать. Но оказывается, что поставленная задача довольно непроста и буквально пожирает все мозговые ресурсы. Суть эксперимента в том, что создается модель, которая отвлекает внимание от очевидных вещей, которые исследователь (он же фокусник) проделывает буквально под носом у человека. Фокусы подтверждают положение, что человек видит то, что предполагает увидеть, и в определенных обстоятельствах кратковременная память не обращает внимания ни на что другое. Получается закрытая система, в которой нет места новым впечатлениям. Такое отношение к действительности может погубить человека.

Психологи, изучающие состояния людей, переживших кораблекрушения, авиакатастрофы, природные катаклизмы, а также сидевших в тюрьмах, приходят к выводу, что общий знаменатель у них — успешное приспособление к изменяющейся внешней среде. Таким людям интересно, что происходит вокруг.

Но вернемся к эксперименту гарвардских исследователей. Самым интересным было то, что большинство испытуемых, а именно пятьдесят шесть процентов, не заметили гориллу.

Один из тех исследователей пересказал свой диалог с участниками эксперимента:

— Вы заметили, что кто-то прошел в кадре?

— Не, не заметили.

— Ничего вообще?

— Ничего.

Потом он спросил прямо:

— А гориллу вы заметили?

— Чего-чего?

Следующий эксперимент, о котором я хочу рассказать, провели с пилотами гражданских авиакомпаний. Им надлежало совершить посадку на авиационном тренажере. Во время подлета к посадочной полосе и непосредственно перед посадкой компьютер неожиданно показывал, что на том месте, куда пилоту нужно сажать свою машину, стоит какой-то другой самолет. Многие испытуемые, не обращая на него внимания, продолжали совершать посадку.