– Наверное, оказалось действительно непросто заставить девочек выглядеть более или менее благопристойно, – прошипела сквозь зубы Ребекка.

– Вы были в курсе?

– По правде говоря, нет! – воскликнула она. – Я бы никогда не дала согласия на… подобную грязь! Луи мог бы нанять любых красоток для этого маленького шоу. Каждая испорченная девчонка с горящим взором согласилась бы на такое предложение. Но не София! Только не для такой выставки!

– Соня профессиональная танцовщица, – защищала я ее. – Артистка! Не эта…

– Да я знаю, знаю!

На сцене уже начали изображать стриптиз, который начался с того, что девушки сняли с себя верхние части купальников. Соня устремила глаза куда-то вдаль, поверх голов зрителей, было очевидно, что ей не хотелось ловить на себе любопытные похотливые взгляды.

Что до Луи, Дэвида Гарчи и Альбана, то они стояли чуть поодаль, явно довольные произведенным на публику эффектом, и счастливо улыбались, как мальчишки. Гости слушали, внимательно смотрели на происходящее и пытались найти во всем какой-либо смысл. Они явно не знали, куда именно и как нужно на это смотреть, и на лицах многих было написано смущение и недовольство.

– О’кей. Я ухожу отсюда, – сказала я, решительно направившись к выходу.

Гул толпы на улице дал мне понять, что весь спектакль можно наблюдать и снаружи, на тех экранах, что были закреплены на стенах. Я только задавала себе вопрос: интересно, а звуковое сопровождение там тоже слышно?

Оказавшись на улице, я смогла в этом убедиться. Изображения трех танцовщиц сменялись видом половых актов и мастурбаций по всему свету, в прямом эфире… посреди улицы! Они совсем с ума сошли? Я заметила силуэт Луи, который, заметив, что я направилась к выходу, поспешил пойти за мной. В этот же самый момент на улице раздался вой полицейских сирен, и я увидела, как к нам на полной скорости приближаются две машины. Луи все еще был где-то в глубине зала, Альбан тоже, когда в зал вошли двое полицейских в штатском. Единственное, что выдавало в них представителей власти, – это оранжевые повязки на рукавах.

– Полиция… полиция… пропустите, пожалуйста.

Они пытались просто пройти сквозь толпу любопытных гостей, теснившихся у входа, не разгоняя их. Эта сцена показалась мне настолько нереальной, что, вместо того чтобы уйти, как я планировала несколько минут назад, я застыла посреди тротуара.

Руководил процессом тот полицейский, что был постарше, блондин с редкой, коротко подстриженной светлой бородой. Он резко задал вопрос:

– Вы ответственный за весь этот беспорядок?

– Да нет же, почему я? – ответил ему кто-то.

В это время его напарник, худой и темноволосый, фотографировал происходящее вокруг с помощью огромного фотоаппарата, висящего у него на шее.

– Я ответственный! – внезапно раздался голос Луи.

Мой мужчина шел из глубины зала настолько быстро, насколько ему это позволяли больное колено и трость. Он улыбался своей приветливой улыбкой, заготовленной специально для таких официальных случаев, улыбкой, которая мало походила на его настоящую, с милыми ямочками. Он протянул руку:

– Луи Барле. Я официальный представитель этой галереи.

– Капитан Лешер… – ответил офицер, но не пожал протянутой ему руки.

– Могу я спросить вас, капитан, чему мы обязаны таким визитом?

– Вы издеваетесь надо мной? Так вы себе представляете дружескую вечеринку? – Он указал рукой на большой экран, где как раз в этот момент можно было увидеть крупным планом два половых органа: мужской и женский. Девушка ввела себе в вагину два пальца и была недалека от оргазма.

– Послушайте, я не прошу вас понять или оценить… – напрягся Луи. – Но, между прочим, это искусство. Высокое искусство.

Тут, как нарочно, вдруг погасли все экраны: и наружные, и внешние. Вероятно, это сделал Альбан, испугавшись и решив, что пора принимать срочные меры.

Офицер окинул Луи презрительным взглядом, а потом продолжил:

– Я забыл уточнить: я представляю отдел по защите прав несовершеннолетних, и я здесь не для того, чтобы определять, искусство это или нет. Сие не в моей компетенции. Но я хочу вам сказать, дорогой месье, что выставлять посреди улицы изображения половых органов и демонстрировать половые акты в двухстах метрах от коллежа – это грубое нарушение прав ребенка. Которое карается тюремным заключением.

Последние слова неприятно удивили Луи, и он не нашелся даже, что ответить.

Помощник в это время закончил фотографировать, подошел к ним и достал из кармана своей куртки наручники. По толпе пронесся возмущенный шепот.

– Я могу наконец понять, что здесь происходит? – поинтересовался Луи.

– Все очень просто, мы отвезем вас в полицейский участок.

С этими словами темноволосый полицейский подошел к Луи и попытался надеть на него наручники.

– Подождите… Я пойду с вами. Но не думаю, что такие меры действительно необходимы.

– Я очень признателен вам, месье, однако позвольте мне здесь решать, что необходимо делать, а что нет.

Он дал знак своему напарнику, что тот может продолжать. Луи сначала инстинктивно отступил на шаг назад, но, видимо передумав, сопротивляться не стал. Полицейский ловко заломил ему руки за спину, застегнул на запястьях стальные браслеты и толкнул моего жениха к ближайшей полицейской машине.

Синий свет мигалок освещал всю улицу. Мой гнев против Луи очень быстро сменился чувством тревоги, и волна нежности к нему захлестнула меня. Я не могла примириться с мыслью, что его увозят далеко от меня, как преступника. Странные судороги сводили меня внизу живота, это было похоже на цунами. Все мое тело сопротивлялось тому, что Луи отделили от меня. То, что происходило с моим телом, наконец вывело меня из бесчувственного состояния. Я пробралась сквозь толпу незнакомцев и нашла в себе силы обратиться к полицейскому:

– Капитан!

– Вы кто? – резко зарычал бородач.

– Я его невеста.

– И что?

– Я могу спросить, кто вас предупредил?

– Простите? – он сделал вид, что не понял меня.

– Я никогда не поверю, что вы проезжали здесь по чистой случайности. Выставка только что открылась. Для того чтобы так быстро оказаться на месте, было необходимо, чтобы вас кто-то предупредил, не так ли?

«Настучал на нас», – хотела добавить я, но с трудом сдержалась. Он слегка прищурил глаза, отчего его лицо стало казаться немного злым, и коротко ответил мне:

– Родительский совет учащихся.

– Родители учеников? – удивилась я.

– В конце этой улицы находятся коллеж и лицей имени Виктора Гюго, мадемуазель. Согласно статье 227-24 Уголовного кодекса, демонстрация картинок порнографического содержания лицам, не достигшим восемнадцати лет, карается лишением свободы сроком до трех лет и штрафом в размере 75000 евро. Запрещается открывать секс-шопы и прочие заведения, предназначенные исключительно для взрослых, менее чем в двухстах метрах от учебного заведения. Таков закон.