Интересуясь этим вопросом, как-то спросила у Гевиба, как работает садовый купол, и получила ответ:

— Мне артефактор не докладывал, но судя по стоимости, кроме оплаты его неуемного аппетита, часть средств ушла на агратовый накопитель для элементальных флюидов и преобразователь сих самых флюидов в поток чистой силы, заряженной солнечными и воздушными элементами.

Поведав это, прищурившийся седовласый дворецкий с интересом наблюдал, как я перевариваю услышанное и задумчиво хлопаю глазами. Оставшись довольным своим умом, он не упустил возможности поерничать:

— Не забивайте себе голову «магией», с юной баронессы станется этикета и танцев.

Я скривилась, и он еще укусил:

— Что, и с этим трудности?

Теперь, вспоминая о том разговоре, я представляла здешний корабль гигантской рыбой с накопителем во лбу, но время шло, а за окном кареты не то что море — речушка не появилась. Зато росла холмистая гора, к вершине которой через лесок, змеей вилась дорога.

«Графине виднее, куда ехать», — подумала и прикрыла глаза, чтобы немного подремать, а когда чуть позже выглянула в окно кареты — обомлела, увидев высокие, добротные четырех и даже пяти этажные мостки, на вышине которых парили яркие, красочные, очертаниями похожие на рыб, дирижабли. Я прильнула к окну и рассматривала их с изумлением.

Паритумы походили на дирижабли, однако сильно отличались. Чего только стоил большой, мерцающий, голубой шар, закрепленный снастями между деревянной палубой со стеклянным куполом, защищающим пассажиров от холода и ветра, и объемной овальной оболочкой, стилизованной под блестящую рыбу с красными плавниками.

— Впечатлены? — улыбнулась графиня.

— Очень. А остальные тоже поплывут на паритуме?

— Конечно, нет! Паритум — корабль для благородных!

Экипаж остановился у одной из вышек. Мужчина в голубой униформе и фетровой шапочке открыл дверцу, помог нам спуститься, а после провел к лифту, на котором нас подняли на самый верх вышки, где в ожидании рейса состоятельные путешественники коротали время в подобии воздушного вокзала — кто за едой, а кто просто почитывая газеты.

— Изволите, посетить холлапаритум? — услужливо поинтересовался служащий компании.

— Нет, — нахмурилась графиня. Она волновалась перед «плаванием» и пребывала явно не в духе.

— Согласно правилам, питомца все плавание следует держать в корзине…

— Не отдам Жужа! — взвилась Ильнора, готовая вступить в бой с любым, кто попытается тронуть ее любимца. — Он от страха будет плакать!

Мужчина уже готов был начать терпеливо объяснять, что таковы правила, но вмешалась я.

— Простите, я понимаю, что того требуют правила безопасности, но можно клетку с Жужем поставить около нас, чтобы мы могли приободрять его. Обещаем до конца поездки не выпускать!

Мужчина тяжело вздохнул, окинул взглядом меня, графиню и с сомнением кивнул. Однако оговорился:

— До первой жалобы других клиентов.

— Хорошо! Если Жуж испугается, я пойду с ним, куда скажете, — заверила служащего с самым честными глазами, и он отчеканил:

— Добро пожаловать на борт патирума.

По широкому трапу с высокими бортами мы вошли в просторное, светлое

помещение, обставленное с отменным вкусом дорогой мебелью. Диваны, ковры, игральные столы, шкафчики с прессой и книгами… — все что угодно для путешествия высокородных господ с комфортом.

— Корфина, садитесь у окна! — велела графиня. И едва расположились, коснулась моей руки. — Если я буду в обмороке, выбирая между мной и Жужем — выбирай его. Он ужасный трусишка!

— Ну, что вы, графиня! — улыбнулась я, поглаживая Жужа за ухом. — Он храбрый, умный мальчик. Но если что, обещаю, не оставлю его одного… — Морально я уже была готова провести большую часть пути в служебном помещении, потому что вряд ли Жуж за долгое плавание не испачкает корзину. Однако когда ее принесли, осмотрела плетеный домик и поняла, что и тут без артефакта не обошлось. Жуж на удивление легко согласился зайти в него, покрутился на перинке и улегся, что на него совсем не похоже. Он ужасный привереда и скандалист.

Не желая расстраивать Ильнору, я молчала о своем открытии, а сама она не заметила. Едва оказалась в кресле, графиня откинулась на спинку кресла, вцепилась в подлокотники и закрыла глаза.

— Дать вам успокоительное? — предложила ей.

— Лучше капли для сна. И если что, не сердись на меня, Корфина… — ее губы задрожали. Кажется, она уже прощалась со мной, не надеясь на счастливое приземление. И даже я занервничала.

Да, жаль, что для пассажиров не придумали спец корзин с успокоительным артефактом, потому что, по правде, я тоже ужасно боюсь высоты! Я же думала, что мы поплывем!

Постепенно каюта наполнилась состоятельными пассажирами — дамами и господами в дорогих костюмах и платьях. Сверкали настоящие камни, колыхались перья в шляпках. Конечно, я в своем вороньем наряде вызывала интерес, меня откровенно разглядывали, но мне было все безразлично, потому что я услышала странные щелчки, будто кто-то размеренно щелкает кнутом. Неожиданно паритум дернулся, и я чуть не умерла от страха.

«Боже, я же не для того перенеслась в иной мир, чтобы умереть!» — повернулась к графине, чтобы попросить успокоительного, но она уже крепко спала.

Тогда я аккуратно достала из ее рук баночку с успокоительной душистой соль и принялась усиленно вдыхать аромат. Постепенно страх отпускал, а напряженные щелчки заглушила приятная музыка, льющаяся из большой музыкальной шкатулки.

Успокоительное подействовало, потому что когда две дамы по соседству начали обсуждать меня, мне было совершенно не интересно их мнение.

* * *

Поздно вечером, когда за бортом сгустился чернильный сумрак, паритум пришвартовался.

К этому времени я сжимала молитвенник Ильноры и истово молилась всем богам, потому что при каждом дуновении ветра воздушное судно трясло, и оно начинало скрипеть, словно вот-вот развалится. Естественно, что я прощалась с жизнью.

— Мисс? — служащий подал руку, помогая мне встать. Большинство других пассажиров уже покинуло каюту, а я все еще не могла прийти в себя и держалась за подлокотники кресла.

— Миледи, — уточнила я зачем-то, но руку подала.

— Простите, — смутился мужчина.

Я поднялась, махнула рукой, что не сержусь, и принялась осторожно будить Жужа и графиню.

Оказавшись на земной тверди, и я, и Ильнора выдохнули с облегчением. Однако экипаж, что должен был встречать нас, опаздывал, поэтому мы вынужденно любовались черным небом с яркими созвездиями и вглядывались в дорогу.

— Надо отпраздновать приезд! — предложила я, опьяненная свежестью ночного воздуха. Поймав на себе пытливый взгляд графини, смущенно уточнила: — Ну, поесть сладкого, чтобы хорошо спать, или еще что-нибудь.