Тариндрелла ахнула, будто ей кулак в живот угодил.

– Арамар! О чем ты? На месте твоя голова, вот же она!

– Что? Я… Э-э… Я…

Ошеломленная, Галена негромко фыркнула. Неужто все человеческие мальчишки настолько несуразны?

– Это значит, – пояснила она, легонько потрепав Дреллу по спинке, – что ты ему нравишься в романтическом, понимаешь ли, смысле. Как у его сородичей, когда женятся.

– Я этого не говорил! – заорал Арам, покраснев так, словно его голова вот-вот лопнет.

– Любовь, – понимающе сказала Галена. – Он о любви говорит.

– И этого я тоже не говорил!

Вне себя от досады, Арамар всплеснул руками, но тут же совладал с собой, пригладил волосы, шумно перевел дух и сказал:

– Я просто испытываю к ней сильные чувства. Ну, да… больше, чем дружеские. Что в этом такого уж странного? При нашей-то связи… даже не знаю, как ее вернее назвать.

Тут дриада, с мягкой улыбкой отодвинув Галену с дороги, скользнула к мальчику, крепко сжала в ладонях его плечи, склонилась вперед и боднула его в лоб. Арам замер, а Галена пожалела, что не может взять да исчезнуть, оставив их объясняться наедине.

– Ну конечно я люблю тебя, Арамар. Ничто на свете этого не изменит. Но это не та любовь, что связывает жен с мужьями. Это… Ну это как будто видишь ты самую совершенную утку в мире и просто хочешь оставить ее при себе навсегда, рассказать ей, какая она чудесная, великолепная, замечательная. Однако утка-то не твоя, ей и самой по себе жить хорошо, и потому ты ее отпускаешь, любишь издали, восторгаешься тем, как она летает, как плавает, как растет. Понимаешь?

Мальчишка застонал.

– Нет, если честно.

Отстранившись, Тариндрелла нежно коснулась его щеки.

– Как я на свет родилась, когда родилась… сложилось все так, что выбрала я тебя. Но теперь-то я сама каждый день выбираю тебя – как друга, спутника, равного. Мы путешествуем вместе, но путешествие не закончится так, как тебе бы хотелось. Не знаю даже, возможно ли это вообще. Я – просто… я! Дрелла! И мне самой неизвестно, способна ли я, Дрелла, хотя бы понять романтические чувства.

– Ясно, – кивнул Арамар. – Ну и… и хорошо. Вправду. Глупостей я наговорил.

– Вовсе не глупостей, – без тени улыбки возразила Дрелла. – Ты же говорил честно! А Талисс все время учил: в честности нет ничего дурного.

Со вздохом подхватив с земли плащ и заплечный мешок, мальчишка неторопливо направился к барану. Галена не знала, что и сказать, а дриада попросту улыбалась – несомненно, уверенная, будто все нужное уже высказала, однако Галена ее уверенности вовсе не разделяла. В эту минуту она едва ли не жалела, что познакомилась с Арамом слишком поздно и не успела сказать ему, когда все сделалось очевидно, что такой связи у дриады не возникнет ни с кем – хоть с человеком, хоть нет. Но ведь в подобных вещах разбираются только друиды – откуда ж об этом знать обычному мальчику, видящему перед собой всего-навсего добросердечную, миловидную, ясноглазую девочку-олененка с цветами в волосах?

– Ты… – нет, она даже понятия не имела, что тут можно сказать.

Арамар натянул плащ, хмыкнул, усмехнулся обеим.

– Со мной все в порядке, можете не сомневаться. Ну а теперь давайте двинемся дальше. Светом клянусь, пусть меня лучше таурены-разведчики проткнут насквозь, чем снова через такое пройти!

– Не спеши, – сказала Галена ему вслед. – Впереди путь затянут паутиной – может быть, и пауки рядом прячутся.

– Прекрасно, – вздохнул Арам. – Пауки. Мои любимые.

Представив себе тонкие цепкие лапки, щекочущие плечи, он передернулся всем телом. Ну, почему непременно пауки? Впрочем, ладно. Пауки так пауки. Все лучше, чем торчать здесь, не в силах избавиться от горьких дум насчет отказа, полученного минуту назад.

– АРАМАР ТОРН, КЛЯНУСЬ ВСЕМИ РЫБАМИ В МОРЕ: НАЙДУ – СВОЕЙ РУКОЙ ТЕБЕ КИШКИ ВЫПУЩУ!

Ярость Макасы сотрясала бревна в стенах таверны. Небольшую комнатку, доставшуюся им с Арамаром на двоих, она перевернула вверх дном, но ни следа пропащего братца не обнаружила.

Через порог, шаркая подошвами и сцепив перед собой лапы, переступил в кои-то веки оробевший Клок.

– Арам, Дрелла, друидка – их нет. Клок нюхал. С севера пахнет верно.

– Значит, идем на север, – буркнула Макаса, натягивая дублет. – И идем на север сейчас же. Мурчаля разыщи. Ни секунды лишней не хочу мешкать.

Старый друид, конечно же, принялся жаловаться, как будто братец ушел среди ночи, ни слова на прощание не сказав, исключительно по ее недосмотру. Возможно, так оно и было – возможно, Макасе следовало услышать, как Арам ускользает, однако всю эту глупость затеял он, а не она! Клок с Мурчалем прикрыли ее со спины и с флангов, и все трое двинулись через аванпост, к арке северных ворот, ведущих к холмам.

– Галена тоже исчезла, – говорил шедший следом мастер Тал’дара. И волосы, и борода его были отчаянно встрепаны. – Прошу вас… если найдете ее, присмотрите за ней, приглядите, чтобы она к нам вернулась!

Что-что, а судьба тауренки заботила Макасу в последнюю очередь, однако она, тяжко вздохнув, на миг замедлила шаг.

– Я передам ей твои слова. Если нам повезет, они просто устроили пикник неподалеку.

– Клок так не думает.

– Ага, – пробормотала Макаса, качнув гарпуном и взяв курс на север. – Макаса так тоже не думает.

Здесь не пришлось бороться ни с пламенем, ни с драконами, и шли они быстро. Клок оказался бесценным помощником: его нюх повел всех троих к северу, а дальше путь свернул на восток и снова на юг, в сторону лагеря экспедиции Северной Стражи. Что взбрело Араму в голову? Об этом Макаса могла только догадываться, но неприятный холодок в животе подсказывал: оставь, оставь место для милосердия. Может статься, у него имелась серьезная причина, а может, случилось что-нибудь скверное. Может, они ушли не по собственной воле, а были похищены…

В лесу, незадолго до поворота на Паучий тракт, им преградили путь остатки странного заграждения из накрепко переплетенных ветвей и сучьев. Пара сломанных наконечников копий и отметины на коре подсказывали: сквозь преграду пытались пробиться тауренские храбрецы.

– Да, для лазанья они не приспособлены, – заметила Макаса, с легкостью устремившись вверх, – но эти руки и ноги столько раз взбирались на мачты, а после спускались на палубу, что в жизни не сосчитать. Лови!

Достигнув вершины преграды, Макаса перекинула на ту сторону ногу и спустила вниз цепь, чтоб Клоку было за что ухватиться. Мурчаль живо взобрался к нему на закорки, Макаса потянула обоих наверх, и Клок, цепляясь за ветви когтями задних лап, без труда поднялся к ней. На той стороне гнолл снова почуял следы дриады, человека и тауренки, вот только дальнейший путь не понравился Макасе с первого же взгляда. Заросли впереди становились гуще, мрачнее, тенистее, и, мало этого, там, в чаще леса, Клок унюхал не только друзей.