Так получалось, что догнать и атаковать эти неповоротливые «утюги с крыльями» было можно, а вот сбить – никак! «Фоккеры» Fw-190A-6 выдерживали даже одиночные попадания из 37-миллиметровых пушек «Испано-Сюиза»! А крупнокалиберные 12,7-миллиметровые пули отскакивали от усиленной брони, словно свинцовый горох! Конечно же, тяжелая пуля вполне могла и пробить борта «тотально бронированного» Fw-190A-6, однако для этого нужно было, чтобы они попали под прямым углом. А так они вполне могли пройти по касательной или отрикошетить.

У «аэрокобр» было вдвое меньше огневых точек, чем у «фоккеров», да и численное превосходство было на стороне стервятников.

Вот два из них настигли зазевавшегося на развороте ведомого второй пары и взяли его в «клещи». Одна пара «фокке-вульфов-190» спикировала на него, а вторая зашла снизу, с задней полусферы.

– Они у меня на хвосте! Помогите! Не могу уйти…

Сверкающая смертоносная паутина, казалось, оплела все небо. Огненный шквал из шестнадцати автоматических пушек и восьми пулеметов буквально распылил пылающие обломки «Кобры» по небу. Шансов спастись у молодого летчика просто не было.

– Суки!!! – Александр Волин резко отклонил ручку управления в сторону, выполняя переворот через крыло. – Ведомый, прикрой!

– Есть, командир, – прикрываю.

Пара «аэрокобр» свалилась в пикировании на «фокке-вульфов» – теперь Александр Волин подошел настолько близко, насколько возможно к Fw-190A-6 и только потом открыл огонь. Неуклюжий и перетяжеленный сверх всякой меры немецкий истребитель попытался было уклониться от атаки, но ему не помогли ни форсированный двигатель, ни новые крылья. Бывший штрафник ударил из пушки по кабине – наверняка! И даже новое бронированное остекление фонаря кабины не смогло выдержать ударов бронебойных и осколочно-фугасных снарядов.

Тридцатимиллиметровые пластины бронестекла «Thorax» были закреплены в деревянных рамках на боковых поверхностях фонаря, и крепления просто разлетелись деревянной щепой! А за ними разбились и основные бронестекла! Стальные 5-миллиметровые защитные панели по бортам фюзеляжа в районе кабины пилота были сорваны или разбиты, а сама кабина наполнилась кровавым месивом – фаршем из пилота Третьего рейха!

Беспорядочно кувыркаясь, «Фокке-Вульф-190» прочертил дымно-огненную полосу в небе.

– Сдохни, сволочь!

Но все равно положение оставшихся советских самолетов было практически безнадежно. Даже собрав в кулак всю свою волю и мобилизовав все летное искусство, три «сталинских сокола» могли только обороняться, да и то – недолго…

Увы, чудес на войне не бывает!

Или все же…

Восьмерка юрких «лобастых» «лавочкиных» вырвалась из облаков и с ходу открыла огонь по бронированным «фокке-вульфам-190»!

– Прием, я – лейтенант Кожедуб, 240-й истребительный авиационный полк. Ребята, выходите из боя, я прикрою!

– Я – Леопард, майор Волин, прием. Спасибо вам, мужики.

Восьмерка Ла-5ФН сковала боем «фокке-вульфы-190». Русский истребитель превосходил по скороподъемности FW-190A-6 вплоть до высоты трех тысяч метров. По причине своего большего веса «сто девяностый» несколько уступал истребителю Семена Лавочкина и в разгонных характеристиках, но благодаря ему же пилотировался лучше на всех маневрах с пикированием и при боевом развороте на высокой скорости.

Немецкие летчики уже знали об этих особенностях нового советского истребителя. И поэтому они и держались в воздушном бою соответствующе: уклонение от атак Ла-5ФH выполняли пикированием, а затем переходили в пологий набор высоты на большой скорости. Таким образом, немецкие пилоты стремились занять выгодную позицию для атаки.

«Лавочкины» обладают в бою лучшей скороподъемностью на более крутых углах наклона траектории – за это знание немецким пилотам пришлось расплатиться своими жизнями. Пилоты «фокке-вульфов» старались ни в коем случае не терять скорости и избегать длительного маневренного боя – именно такого, который им навязал капитан Иван Никитович Кожедуб, будущий советский ас.

«Лавочкины» закрутили по новой огненную круговерть воздушного боя. И теперь уже «фокке-вульфы» оказались в невыгодном положении. У них заканчивался запас горючего, да и новые истребители русских превосходили тяжелые FW-190A-6.

Сам командир группы «лавочкиных» сразу «взял в оборот» одного «фоккера». Тот поспешил выйти из боя, волоча вырывающийся из пробоин дым и языки пламени. Летчики на Ла-5ФН подбили еще одного стервятника. Гитлеровские летчики сразу же потеряли интерес к советским истребителям и поспешили выйти из боя.

– Леопарды, прием, это командир. Выходим из боя и идем на свой аэродром.

– Вас понял, командир. Ваську сбили…

– Да, не уберег… Но мы еще отомстим этим сволочам!

Рядом с «Аэрокоброй» майора Волина, уравняв скорость, «завис» Ла-5ФН командира звена 240-го истребительного авиаполка.

– Прием, Леопард, у нас топливо тоже заканчивается – двигатели перефорсировали на виражах.

Волин оглянулся на «Лавочкина». Из-под капота у него выбивало клубы дыма.

– Кожедуб, ты подбит, горишь.

– Да, верно, в моторе два цилиндра прострелены. Растет температура масла.

– До нашего аэродрома дотянешь?

– А сколько времени еще лететь?

– Двенадцать минут, и у меня уже мигает «окурок»[21].

– Буду садиться на вынужденную на вашей площадке.

– Давай.

* * *

Летчик сокрушенно посмотрел на свой распластавшийся на земле истребитель и стащил шлемофон с белокурой головы. Слава богу, Семену Лавочкину и Виктору Швецову, все обошлось. Мотор воздушного охлаждения АШ-82ФН отличался высокой надежностью, в отличие от V-образных двигателей жидкостного охлаждения. Даже прострел двух-трех цилиндров не смог остановить «сердце» самолета. Но все равно, для летчика потерять свой истребитель, что для рыцаря – лишиться боевого коня.

– Ничего, не переживай, наши техники быстро твою «ласточку» починят. Майор Волин, спасибо, лейтенант, что выручил нас. – Александр протянул руку.

Пожатие светловолосого молодого летчика было крепким, а улыбка – открытой.

– Хорошо, успели вовремя. Мы слышали ваш радиообмен.

– Давай пока пойдем в штаб, там напишешь рапорт о воздушном бое, заодно позвоним к тебе в часть, скажем, что ты приземлился благополучно. Ну а потом – в столовую! Надо же гостя накормить, проявить гостеприимство.

– Да что-то после боя кусок в горло не лезет…

Волин кивнул, внимательно глядя в глаза летчику. В его взгляде чувствовалась огромная усталость – как и у всех остальных летчиков.

В штабе шла обычная работа: офицеры боевого управления что-то отмечали на штабных картах. Радиотелеграфисты принимали длинные ленты шифровок, радист, прижав наушники, вслушивался в эфир и передавал короткие сообщения.