Он посмотрел на меня как-то странно.

— Что-что мы защищали?

— Наше общее Отечество, — объяснил я приподнято и даже возвышенно. — Где мы будем строить новый и великий! Во имя эльфов!.. И всего гуманного человечества, так уж и быть. Великий Дуб в своих священных заповедях завещал заботиться о всяком дыхании.

— Гм, — сказал он.

— Мы защитили, — сказал я, — весь мир, а не только эльфов! Самое главное, успешно, что все-таки немаловажно для самолюбия и так важного для нас, самцов, самолюбования и доминирования.

Ко мне подбежала Гелионтэль, лук уже за спиной, обняла и прижалась снова всем телом, как медуза к плоскому камню.

— Милый!.. Ты всегда приносишь победу.

— Я такой, — согласился я. — Победоносец, можно сказать. Ника с вот такими крыльями! А как там наша победоносикова малышка?

Она счастливо заулыбалась, промурлыкала:

— Ты не поверишь…

— Имя еще не дали?

— Рано, — пояснила она. — Вот когда исполнится пять лет… Какое ты хочешь имя?

— Азаминда, — сказал я, не задумываясь. — Это самое прекрасное имя!

— Азаминда, — повторила она задумчиво, — в нашем племени имена заканчиваются на «эль»…

— Пора кончать с изоляцией, — сказал я твердо. — Эльфы всех стран, соединяйтесь!.. Мы должны выйти из лесного гетто и заявить о своих исконных и посконных правах! А также праве на участие в равных и всеобщих… Кстати, я буду вашим кандидатом на пост, как вы понимаете, а если меня еще и тролли поддержат, на что рассчитываю всерьез, то у меня есть все шансы стать аж самим…

Их лица бледнели и вытягивались, я наконец понял, что зря сболтнул о троллях, захохотал беспечно:

— Шутка!.. Никаких выборных должностей… в этом году, только полная и абсолютная монархия!.. Слава королеве!

Они неуверенно заулыбались, все-таки шутки у людей грубые. Для нас нормально ради шутки кого-то дубиной по голове, сразу хохот со всех сторон, а вот эльфы этих тонкостей почему-то ну никак не понимают, а изящества в упор не видят.

Пока рассматривали гарпий, они уже окаменели в таких жутких позах, можно уносить и ставить в виде украшений, появился Кромантоэль, советник королевы.

Весь в нарядных одеждах, как девочка, что спешит на первый бал, быстро и устрашенно оглядел поляну с телами где скрюченных, где распростертых гарпий, но каждая успешно утыкана стрелами.

— Великий Дуб, — сорвалось с его бледных губ, — это ужасно, ужасно, ужасно…

Я возразил:

— Ну ужасно, кто спорит? Но не ужасно, ужасно, ужасно!.. Такова селяви, как говорят эльфы в другом лесу… а вы думали, вы единственные?.. Как же, арийцы!.. Я вам еще и эльфонегров найду!

Кромантоэль произнес все еще вздрагивающим голосом:

— Конт Астральмэль, вам нужно настоятельно появиться у королевы Синтифаэль…

— Блистательной, — перебил я, — и рожденной из Солнца и Света!.. Дайте мне договорить, я же так люблю произносить ее великолепное имя, словно мед жру большой ложкой!.. Даже бегемотьим ковшиком.

— Идите сейчас, — сказал он настойчиво.

— Да как вы можете такое говорить! — ответил я возмущенно. — Я не пойду, а устремлюсь!.. Потому как бы.

Я в самом деле шел быстрыми шагами, однако тонконогий эльф все равно легко скользит впереди, словно танцуя что-то непристойно веселое, но невинное по своей детской дурости.

Гигантские деревья красиво и торжественно разошлись в стороны, а дальше грозно и величественно заблистало опустившееся на поляну солнце, как я решил в тот первый раз, теперь же я был готов увидеть сказочный дворец Синтифаэль, однако сердце все равно ликующе затрепетало и запело нечто высокое.

Сказать прекрасен — ничего не сказать, это мечта, воплощенная в драгоценный камень, дивный рыцарский замок с поправкой на эльфийскую утонченность, изящество, чувство пропорций и соразмеренной красоты.

Дух захватило при виде изящных надстроек, множества башен, башенок, стреловидных крыш с весело трепещущими пурпурными и оранжевыми флажками, воздушных мостиков, длинных террас и балконов, красиво украшенных окон, огромных и блещущих радужными стеклами.

— Как же мне нравится этот домик! — сказал я.

Кромантоэль оглянулся, лицо стало испуганным.

— И что?

— Да ничего, — сказал я успокаивающе, — просто любуюсь, я же эстет, мало ли что еще и Ричард Захапыватель. В прекрасном мире живет божественная Синтифаэль…

— Рожденная из Солнца и Света, — добавил он наставительно.

— Рожденная из Солнца и Света, — согласился я. — Милый и короткий титул! А вы бы попробовали произнести мой полностью… голодным бы спать легли.

Ближе стали отчетливо видны те барельефы, что поразили даже меня, вообще-то не любителя старины и застывшей музыки. Дикая экспрессия, точность передачи чувств, когда-то и эльфы, видать, были людьми.

У ворот рослые эльфы, каждый мне аж до середины груди, но никто не бросился открывать мне ворота. Я уже протянул сам руку, но те послушно распахнулись.

— В прошлый раз было вроде бы не так, — пробормотал я, — а мне казалось, вы консерваторы во всем…

Кромантоэль обернулся, сделал широкий жест рукой.

— Сюда, конт…

— Иду-иду, — ответил я. — Даже если в шею погоните, но как не увидеть божественную Синтифаэль? Увидеть и умереть! Или кого-то прибить в экстазе.

— Кого?

Я отмахнулся.

— Да какая разница, вас же много!

Он пугливо ускорил шаг, перед нами распахнулся холл с его золотыми стенами, полом и выгнутым сводом, где нет свободного места от барельефов и предельно изысканных узоров. Уже и не понимаю, цветы это, звери или эльфы такие, вдруг за это время видоизменились, как мы со времен питеков и кистепериков?

Двери в первый зал тоже распахнулись сами, кажется, начинаю понимать, что у них по пятницам нужно торжественно открывать самим, соблюдая некую древнюю и очень освященную традицию, а в остальные дни распахиваются вот так попросту перед каждым входящим.

Я шагнул в царство вкуса, изящества и утонченной красоты, радостного света и дивных красок. Кромантоэль обернулся и указал взглядом на красную ковровую дорожку. Я встал на нее, и то ли это сам иду, как сомнамбула, то ли меня несет через этот радостный и беспечный мир, как кораблик в ручейке по тихой воде…

Пламенная дорожка привела к дверям второго зала. Двери распахнулись в чистый солнечный свет, мои деревянные ноги несут через это сияние, где под противоположной стеной угадывается трон, а на нем женщина, от которой и струится этот божественный свет невиданной чистоты и свежести.

По обе стороны ковровой дорожки прекрасные эльфы и эльфийки в вычурных костюмах придворных, красиво и грациозно склонились в полупоклонах, но я вижу только блистательную и божественную Синтифаэль. Сердце с каждым шагом стучит все громче и радостнее, а в виски бьется ошалелая мысль, мол, ура, я снова ее вижу!