– Сомнительное утверждение, Ромашка. Слушайся меня, и всё будет в порядке. И поверь, куда лучше, чем прежде.

Лев не договорил, но я буквально слышала его мысли. Всё, что он думает о моей квартирке. О том месте, где я учусь. И уж хуже всего его мнение о том, как я зарабатываю себе на жизнь.

Наверняка он считает, что поднял меня со дна. Забывая, что я там оказалась по вине его брата.

И чем больше я развивала эту мысль, тем сильнее мне хотелось пойти против него. Любым способом. Уж наверняка какой-нибудь да найдётся.

Лишь бы не становиться марионеткой в его руках.

Вскоре автомобиль притормозил у высоких, глухих ворот. Нахмурилась, наблюдая за тем, как они расходятся в стороны. Судя по всему, хозяин этих мест любит приватность. Особняк расположен почти в лесу. Вдали от соседей.

Не сумев справиться с эмоциями, рассматривала огромный дом, поражающий воображение. В тех местах, где я жила, даже у самых богатых людей не имелось таких дворцов.

При этом не громоздкий и безвкусный. Из тех, что я успела заценить по пути. А современный. С большими окнами. Наверняка с оранжереей. Светлыми комнатами. Высокими потолками. Очень дорого и запредельно богато.

И чем дольше я смотрела, тем сильнее пекло внутри. Разжигая огонь обиды и ненависти.

К тем, кто меня оставил гнить в нищете.

Сжала зубы, выдыхая через них воздух, будто корчась от ожога.

Питон бросил на меня мимолётный взгляд, но ничего не сказал. Машина плавно заехала на парковку вглубь дома. И я поняла, что моросящий дождик для таких людей тоже не проблема. Их задницы всегда в тепле и комфорте.

– Пойдём. Познакомлю тебя с ещё одной родственницей, – произнёс Питон с какой-то странной интонацией.

Дверь из гаража вела прямо в особняк. Иного слова, как роскошный, я и подобрать не смогла. Шла, рассматривая чужое богатство и понимая, что совсем не соответствую этому месту. Не подхожу ему.

И судя по взгляду женщины, что нас встречала. Она солидарна со мной.

Называть её бабушкой язык не поворачивался. Ухоженная женщина неопределённого возраста. Худая. Невысокая. Хрупкая. С красиво уложенными густыми волосами. Интересно, настоящие или парик?

При виде меня одна её бровь приподнялась. Морщинки на лбу сложились тонкой гармошкой. Женщина перевела взгляд на моего сопровождающего, ожидая объяснений. А меня заставляя почувствовать себя ещё более неуютно.

– Знакомься, бабушка. Это Вера, твоя правнучка.

Готова биться об заклад. Бабка в курсе, кем я ей прихожусь. Однако по её лицу этого не скажешь. Смотрит на меня как на грязь. Изучая снизу доверху.

Поёжилась под её взглядом. Понимая, отчего Лев вызывает мороз по коже. Это у них семейное.

– Что ж, юная леди. Значит, ты моя внучка. Меня зовут Маргарита Фёдоровна.

Пожала плечами. Желания что-либо отвечать в себе не обнаружила.

– Через три недели нужно будет познакомить её с местным бомондом. Заодно и с мачехой. – Лев подтолкнул меня, положив руку мне на поясницу. Тут же почувствовала неловкость и дрожь. И желая отстраниться от него, последовала вслед за бабкой.

Она привела нас в гостиную комнату с накрытым столом. Как в лучших домах Лондо́на.

Лев отодвинул для меня стул, заставляя ощутить ещё бо́льшую неловкость. Потому что я совершенно не имела понятия, как себя нужно вести. А количество приборов на столе просто пугало.

Под зорким взглядом бабки рухнула на стул и сжала пальцами стол, сминая идеальную скатерть. Такую белую, что в глазах рябило.

– Да уж, – медленно произнесла Маргарита Фёдоровна, глядя на меня, – откуда ты её привёз? Она что, в бродячем цирке всё это время обитала? – обратилась она к внуку. Намеренно игнорируя моё присутствие. Будто меня и нет за столом.

– Марго, – Лев как-то странно произнес её имя. Строго. Предупреждая.

Не знаю, какой чёрт дёрнул меня так себя повести. Но, раз она уже считает меня цирковой обезьянкой, к чему её разочаровывать?

Потянулась к нарезанному хлебу. Свежему. Только из печи. Среди других яств именно он привлекал моё внимание и возбуждал аппетит.

Отодвинула стул и, закинув ноги на стол, продемонстрировала хозяевам особняка грязные подошвы.

– Конечно среди обезьян, бабуль. – Запихнула горячий хлеб себе в рот, жуя и продолжая говорить: – Думаешь, в детском доме учат, как обращаться с вилкой для сыра?

Котики, не забывайте, пожалуйста, лайкать, если книга вам нравится)

Глава 8.3

– Скажи-ка, дядя, ведь недаром ты меня сюда приволок, – толкаю речь, а у самой поджилки трясутся. Понимаю, что перехожу черту, но не в силах остановиться. Нельзя спрыгнуть с поезда, мчащегося на полном ходу. – Только, кажется, ты не учёл один момент. Мне на хрен не сдался этот ваш дом и наследство.

По лицу Льва не понять, в ярости он или в унынии. Разрезает стейк, что ему принесла симпатичная девушка. Хорошо осведомленная об его вкусах. Может, и мне бы такой же достался, веди я себя прилично. По их меркам. До которых не дотягиваю.

Наблюдаю за тем, как кусок мяса с красными, кровавыми прожилками оказывается в его рту. Как Лев жует, явно наслаждаясь вкусом и текстурой еды. Отчего сама ощущаю голод. И хлеб уже не кажется таким вкусным.

– Ноги. Убрала. Со стола, – всё, что он произносит. – Ещё одно ругательное слово, и по губам получишь.

А я ведь была уверена, что мяч на моей стороне. Ощущала своё неоспоримое преимущество. Ну чем он может крыть? У него в руках нет козырей, потому что я не хочу здесь находиться. Меня воротит от кислой физиономии женщины, что смотрит на меня так, будто я ещё не эволюционировала до её уровня.

Ведьма! Где инквизиция, когда её так не хватает?

Но от тона его голоса вся скукоживаюсь. Хочется исполнить приказ. Но тушеваться стыдно. Сжимаю кулачки, упрямо складывая руки на груди.

Отрывает взгляд от тарелки, гипнотизируя серыми глазами.

– Тебе не интересно, где твоя сестрёнка? – спрашивает, возвращаясь к еде. Явно ожидая, когда моя мозговая активность восстановится.

Хмурюсь. К своему стыду, я про неё ни разу не вспомнила. Хотя мы давно в Москве. А при ней ведь была только сумочка с паспортом да губной помадой.

Ощущая себя некомфортно, всё же опускаю ноги.

И начинаю догадываться, почему он взял её с нами.

Сердце колотится быстро. На этот раз не из-за своей детской дерзости. А от страха. В какой момент я посчитала, что передо мной человек? Кажется, он чудовище.

– Где она? – Во рту пересохло. Но взять стакан с их стола не позволяет гордость.