– Ясно, – сказал он, когда Ирина закончила свой неясный монолог. – Дело житейское. А ко мне у вас какие вопросы? Или просьбы?

– Да я, собственно, насчет работы, – спохватилась Ирина. – Я по профессии библиотекарь, закончила Ленинградский институт культуры, библиотечный факультет. Может быть, у вас есть какая-нибудь работа для меня – в клубе, в школе или в администрации? Или в детском саду, в крайнем случае.

Тарас Семенович почему-то рассмеялся, вышел из-за стола, прошелся, посмеиваясь, по своему безразмерному кабинету и снова уселся за стол, подпер рукой щеку и замер, разглядывая Ирину веселыми глазами.

– Как чуден мир, в котором мы живем! – нарушив молчание, пафосно воскликнул он. – Вот смотрите. Я коммунист… Бывший, бывший – наши партбилеты сгорели в костре новой революции. Так что коммунист я бывший, а атеистом остался – это болезнь неизлечимая. Однако же у нас теперь свобода слова, совести и вероисповедания. И люди веруют открыто. Вот и смекнул я, что в деревне обязательно должна быть церковь. Собрали деньги: кое-что заработали в Товариществе, кое-что дали в городе в кредит, кое-что сами верующие пожертвовали. В общем, наскребли и, как снег сошел, начали строить. Это одна сторона вопроса, извините, что долго говорю. С другой стороны, районное Управление образования в двадцать первом веке очнулось, вздрогнуло и догадалось, что пора подумать о культуре. Даешь библиотеки и читальные залы! У нас в клубе была библиотека, да закрыли ее в девяностые, книжки растащили и так далее. А теперь будем снова открывать, книг навалом, издают без передышки, уже две машины привезли. А библиотекаря нет. Вернее, кто угодно готов сесть книжки выдавать, подзаработать, но только потом, когда все будет стоять по полочкам. А вот разбирать товар, учитывать, раскладывать, оформлять – никто не хочет, тем более лето на носу, огороды и прочее. Теперь давайте проследим мистическую связь. Только я начал строить церковь – и тут же судьба посылает мне настоящего питерского библиотекаря молодых лет и приятной наружности. Как же не рассматривать этот факт в качестве божьей милости и награды за уважительное отношение к религии? Вот так и прогибаются стойкие атеисты… В общем, я рад и даже счастлив. Беру вас с распростертыми объятиями… В смысле, на работу беру.

– А когда я приведу библиотеку в порядок, вы меня турнете и посадите кого-нибудь из местных «на раздачу»?

– Нет, почему же? Не такой уж я негодяй, – серьезно, но без обиды ответил Колесниченко. – Приходите в понедельник, оформляйтесь и можете приступать к работе.

– Спасибо, – сказала Ирина, поднимаясь с пластмассового кресла, не преминувшего ущипнуть ее еще раз.

– Так вы говорите, у бабки Матрены будете жить? Ладно. Но если что – у меня резервная квартира есть в учительском доме. Там всё же удобств побольше. Захотите перебраться – скажите. Сделаем.

– Спасибо, пока не надо.

– А про зарплату почему не спрашиваете? Она ведь маленькая.

– Это неважно. Мне для себя много не надо.

– Ну-ну…

Ирина закрыла дверь кабинета и, прежде чем выйти на улицу, прошлась по длинному сумрачному коридору, скрипя деревянными половицами. По обе стороны коридора – двери с голубыми табличками: «Расчетный отдел», «Бухгалтерия», «Финансовый отдел», «Отдел снабжения», «Производственный отдел». В самом конце коридора – узкая дверка с приделанным кнопками листком: «Отдел новых разработок». Господи помилуй! Простая сельская контора, а поди ж ты! Нет, это напоминает пародию на какую-то современную структуру, предприятие или холдинг. Смех, да и только. Однако же не место красит человека, а человек – место. А Тарас Семенович Колесниченко очень даже украшает свое рабочее место…

Весь июнь Ирина создавала новую библиотеку деревни Ключи. Книги поступали в неимоверном количестве: и классика, и современная проза, и стихи, и детская литература, – все свеженькое, пахнущее типографской краской, в твердых переплетах и мягких обложках. Откуда взялись средства на их приобретение – оставалось загадкой. Трудно было поверить, что город способен потратить бешеные деньги на не вполне обязательные расходы. Или Сельскохозяйственное товарищество так плодотворно работает, что может расщедриться на культуру? А может, «енерал»-книгочей Колесниченко знает какие-то скрытные пути и места, где можно получить желаемое? Возможно, вполне возможно, он мужик явно непростой. Впрочем, Ирины это не касалось. У нее были конкретные задачи, однако, глядя на несметные сокровища, она невольно ассоциировала Тараса Семеновича с молодыми творцами Октябрьской революции, борцами за мировой коммунизм, несущий народу всеобщее благоденствие. Это они, отважные неучи, одержимые романтикой борьбы за счастье на земле, верили, что всякая кухарка сможет управлять государством, а всякая деревня будет поголовно сидеть на завалинках с книгами в руках и слушать по радио классическую музыку. От такой ассоциации слегка попахивало бендеровскими Новыми Васюками, но Ирина понимала, что ирония в данном случае неприлична и неправильно, непорядочно доброе дело превращать в злое. В конце концов, фантазерка она или нет, но приучить людей к чтению – ее благородная задача. И она старалась.

Нелегкая была у нее работа, кропотливая и, в общем, нудная: разобрать, разделить по темам, авторам и алфавиту, зарегистрировать, проставить библиотечные штемпели, отделить литературу для взрослых от детской. Да еще по ходу дела просмотреть множество современных, неизвестных ей книг, чтобы хоть примерно знать, что советовать будущему читателю.

А потом на ее долю выпало неожиданное счастье. В кладовке по соседству с библиотекой она обнаружила несколько глубоких картонных коробок, а в них – аккуратно уложенные детские книги из прежней, ликвидированной в девяностые годы клубной библиотеки. Оказывается, не всё тогда растащили. Да и зачем? Разве что по старой русской традиции позариться на дармовое? Но вот ведь нашелся кто-то, кто приберег самый ходовой товар – книги для детей и припрятал, а потом забыл. А вездесущая добросовестная библиотекарша Ирина нашла. И имела целых два дня счастья, перебирая, разглядывая и перечитывая с грустью и умилением эти весточки детства, как старые, пожелтевшие и дорогие сердцу письма из прошлого. Здесь были книги, которые читали ее дети, и те, которые читала в детстве она сама, и те, которые, по-видимому, попадали в руки ее мамы, и даже странная книжка с глянцевым портретом длинноволосого кудрявого мальчика с бантом на шее, имевшаяся наверняка в бабушкиной домашней библиотеке, – «Маленький лорд Фаунтлерой». Эти книги, неизвестно как оказавшиеся в сельской библиотеке, красноречиво рассказывали о земной жизни с ее грустной, но неотъемлемой чертой – неотвратимостью смены поколений и неизбежностью связи между ними. Ирина перелистывала отжившие свой век советские книги о таинственном кортике, об отважном мальчике Володе Дубинине и героической девушке Гуле Королевой, о честном пионере Ваське́ Трубачеве и его разумных правильных товарищах, о несчастном чернокожем дяде Томе из злобной Америки и печальной участи «детей горчичного рая» из той же несправедливой страны. Вряд ли стоило ставить эти книги на полки современной России, но выбрасывать их у Ирины не поднялась рука. Она подклеила, подновила ускользающее из российских рук прошлое, заново проштемпелевала и внесла в каталог. Она поставит сокровища на полки, а позже придумает какое-нибудь название для этого раздела.