как пересечемся с Залеским, он тут же начинал разглагольствовать о своем проекте, теперь он виделся с Чжэнем чуть ли не каждый день и ни разу об этом не заикнулся? Подозрительно. В конце концов я спросила самого Залеского, он ответил: условий нет, работа застопорилась, пришлось все бросить.

Неужели правда бросил?

Или только сделал вид?

Честно говоря, я не знала, что и думать. Одно было ясно: если Залеский притворяется – плохо дело, раз он водит нас за нос, значит, совесть у него нечиста. Если он расставил ловушки, то на кого, как не на беднягу Чжэня? В общем, из-за всех этих пересудов на факультете очень меня тревожила их странная дружба, я боялась, что Чжэня используют, обманывают. Он был еще житейски неопытный, неуклюжий, как раз таких обычно и притесняют: молчаливых, одиноких, робких, тех, кто не даст отпор, молча проглотит обиду.

Но вскоре Залеский сделал то, чего никто не ожидал, и мои сомнения рассеялись… [Продолжение следует]

8

Залеский с Цзиньчжэнем изобрели математические шахматы в 1949 году, перед китайским Новым годом, а вскоре после праздников, незадолго до освобождения[23] Ч., американский журнал «Математическая теория» пригласил ученого на конференцию в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Для удобства участников организаторы сперва собрали всех докладчиков из Азии в Гонконге и затем посадили их на самолет до Штатов. Так что поездка вышла недолгой, всего на полмесяца с небольшим – когда Залеский вернулся, в университете с трудом поверили, что он побывал по ту сторону океана. Но доказательств тому хватало: письма с приглашением на работу в академии и исследовательские центры родной Польши, Австрии, Америки, совместные фотографии с фон Нейманом, Шепли, Куном и другими известными математиками. Кроме того, он привез задания математической олимпиады имени Патнема.

[Далее со слов мастера Жун]

Патнем – а точнее, Уильям Лоуэлл Патнем – родился в Америке, в 1882 году окончил Гарвард, стал успешным юристом и банкиром. В 1921 году он написал для журнала «Выпускники Гарварда» статью, где упомянул, что хочет учредить межвузовские интеллектуальные состязания. После его смерти вдова Патнема в память о нем основала в 1927 году Межвузовский мемориальный фонд Уильяма Лоуэлла Патнема. При поддержке фонда Математическая ассоциация Америки вместе с университетами с 1938 года проводит ежегодную математическую олимпиаду имени Патнема. Она весьма авторитетна в научных кругах, с ее помощью крупные университеты и научные центры ищут новые таланты. Олимпиаду проводят для студентов бакалавриата, но ее задания настолько трудные, как будто их создают для уже состоявшихся ученых. Говорят, что хотя большинство участников – лучшие студенты математических факультетов, из-за невероятной сложности заданий средний балл олимпиады по-прежнему лишь чуть выше ноля. Участники, занявшие первые тридцать мест, как правило, без проблем поступают в магистратуру лучших университетов Америки и всего мира. Тем, кто занял первые три места, Гарвард готов предоставить самую щедрую стипендию, стоит им только захотеть там учиться. В том году на олимпиаде было пятнадцать заданий, максимальный балл – 150, на решение задач – сорок пять минут, самый высокий результат составил 76,5 балла, а средний результат участников, занявших первые десять мест, – 37,44 балла.

Задания Залеский привез для того, чтобы проэкзаменовать Чжэня. Его и никого больше: он был уверен, что другие студенты, да и некоторые преподаватели, только осрамятся, если будут пытаться решить задачи. Но перед тем, как вручить задания Чжэню, математик сперва сам заперся с ними в комнате на сорок пять минут. Через три четверти часа он сверил свои ответы с уже готовыми и поставил себе оценку. Он и так понимал, что рекорд не побьет: он справился всего с восемью заданиями, а последнюю задачу решить не успел. Если бы на состязание отводилось больше времени, он бы, конечно, все сделал. Но организаторы олимпиады придерживаются двух главных убеждений:

математика – наука наук,

математика – наука времени.

«Отец атомной бомбы», американский ученый Роберт Оппенгеймер как-то сказал: время – главная трудность любой науки; обладая безграничным временем, каждый человек познал бы все тайны Вселенной. Некоторые считают, что своевременное появление первой атомной бомбы положило конец Второй мировой войне, но представьте, что было бы, если бы ее изобрели раньше и она стала бы оружием в руках Гитлера, с какими тогда трудностями – снова и снова – пришлось бы столкнуться человечеству?

За сорок пять минут Чжэнь выполнил шесть заданий (в одном из них, где требовалось доказать аксиому, Залеский увидел подмену понятий и потому не зачел ответ). Когда он дошел до последнего задания, на логику, до конца экзамена оставалось всего полторы минуты, выводить умозаключение времени уже не было, так что он отложил карандаш и погрузился в раздумья, но в последние несколько секунд вдруг взял и написал правильный ответ. Это было уже на грани фантастики; Чжэнь снова продемонстрировал свой необычайный интуитивный разум. У подобных заданий гибкие критерии оценивания, можно дать максимальный балл, можно снизить – на усмотрение проверяющего, но ниже двух с половиной баллов никак не дашь, так что в конце концов взыскательный Залеский столько и поставил. И все равно в конечном итоге Чжэнь набрал целых 42,5 балла, превысив средний результат десяти лучших участников того года (37,44).

Выходит, если бы Чжэнь взаправду участвовал, он непременно попал бы в число призеров, а там, дальше, его ждали бы престижный университет, высокая стипендия, первое признание научного сообщества. Но он не участвовал; а показал бы он кому-нибудь ответы, его, того и гляди, еще и высмеяли бы. Кто бы поверил, что китайский парнишка-первокурсник сумел заработать такие высокие баллы? Врет, не иначе. Нагло врет. Глупо врет. Самому Залескому вдруг смутно почудилось, что его надули, хотя он, конечно, знал, что это неправда. Иными словами, только Залеский мог верить в честность ответов, и без Залеского эта шуточная затея с олимпиадными заданиями не стала бы началом новой истории… [Продолжение следует]

Первым делом Залеский отправился к Лилли-младшему, в деталях рассказал ему, как Цзиньчжэнь решал задачи олимпиады Патнема, а затем, не теряя времени, высказал свою идею:

– Заявляю с полной ответственностью: на сегодняшний день Цзиньчжэнь – лучший студент нашего математического факультета, а завтра он станет гордостью любого знаменитого университета: Гарварда, Массачусетского технологического, Принстона, Стэнфорда. Поэтому советую отправить его учиться за границу, хоть в Гарвард, хоть в Массачусетский, куда угодно.

Лилли-младший медлил с ответом.

– Поверьте в него, – настаивал иностранный профессор, – дайте ему шанс.

– Боюсь, ничего не выйдет, – покачал головой Лилли-младший.

– Это еще почему? – вытаращил глаза Залеский.