Интересно, найдут они свою пещеру? Мне кажется, найдут. Шумит поезд, укачивает. И вдруг колеса застучали совсем по-другому. Не застучали — загромыхали! И этот грохот срывался вниз и возвращался. Падал — и возвращался.

«Мост!» — я отодвинула занавеску, прижалась лбом к стеклу. Внизу была река. По реке плыл корабль, большой, весь в огнях.

— У-у-у! — загудел корабль. И наш поезд ответил:

— У-у-у…

На берегу Балтийского моря есть городок — Пумпури. Я приезжаю туда летом — к дедушке — на каникулы. И там, в Пумпури, через три дома от нас живет Дзинтар.

«Дзинтар» — по-латышски «янтарь». Это единственное, что я знаю по-латышски. А Дзинтар, хоть ему столько же лет, сколько мне, — умеет говорить и на русском, и на латышском.

Утром просыпаюсь, слышу — Дзинтар кричит:

— Ко ту сэди мая ка говэ?

Это значит «Что ты сидишь дома, как корова?» Мне дедушка перевел.

Я быстро оделась и выскочила на улицу.

— Смотри! — сказал Дзинтар и разжал кулак.

— Дзинтар принес дзинтар! — пошутила я, потому что у него в руке лежал кусочек янтаря.

— А у меня лучше, — я достала из кармана свой — большой, ярко-желтый. Такого янтаря во всем поселке ни у кого из ребят не было.

— При чем здесь это? — сказал Дзинтар. — Твой пустой, а тут — мумия мухи!

Смотрю — и правда муха. Только какая-то не такая. Не похожая на наших. И хоть мумия, а сидит там, как живая.

— Где взял?! — спрашиваю.

— На берегу. Замок строил и нашел. Идем — еще посмотрим.

У нас дорога к морю вся в сосновых корнях. На земле иголки с шишками валяются. А Дзинтар босиком — и хоть бы что!

Стали мы на берегу копать. Сверху песок сухой, а чем глубже — все мокрее и мокрее. До воды докопали, ничего не нашли.

— Бесполезно! — говорит Дзинтар. — Я понял: это очень редкая находка. Может, даже единственная на всем земном шаре.

— Почему?

— Потому что нашей мухе… наверное… сто миллионов лет!

— Ого!

— А ты как думала? — Дзинтар достал янтарь и посмотрел на свет. — Сейчас таких мух нету.

— Она, что, живого динозавра видела?!!

— Конечно, видела, — заявляет Дзинтар. — Наверное, на этом месте был лес… Деревья такие огромные! Четыре сосны в вышину и пять в ширину! А листья…

— С контрабас! — говорю я. — И динозавр идет! Шлеп! Шлеп! Травку щиплет.

— А муха летает вокруг… летает… з-з-з… з-з-з… Так и норовит укусить!

— Он хвостом себе по бокам — хлобысь! Хлобысь! Тут за ней этот — с крыльями — погнался! Огромный такой — забыл, как называется! А! Птеродактиль!

— Ага, пте-ро-дактиль!!! Хотел ее склюнуть, а она раз! На дерево! И в смолу…

— А потом смола превратилась в янтарь.

— Э, парень, — услышали мы чей-то голос, — продай камешек.

Сзади стоял человек в плавках и белой кепке. Я его часто на пляже видела.

Дзинтар помотал головой.

— Брось, держи рубль. Еще найдешь — дам еще.

— Нет, — сказал Дзинтар.

— Да чего ты уперся-то?

— Не дадим и все, — говорю. — Там же муха!

— Какая еще муха? — он забрал у Дзинтара янтарь и долго его разглядывал. — Э-э, ребята, эту вашу муху надо сдать в институт! Есть такой Институт насекомологии! Вот увидите — эта муха всю науку перевернет.

— А где такой институт? — спрашивает Дзинтар.

— В Риге, где ж еще! — сказал человек в белой кепке. — В общем, так: меня зовут Вадим. Мне как раз на пару дней в Ригу надо. Могу прихватить с собой эту вашу сенсационную находку.

Дзинтар молчал.

— Ладно, — вздохнул Вадим. — Есть у меня один знакомый, он как раз тут отдыхает. Ему покажу. Большой специалист. Да не бойся, верну. Завтра встретимся. На том же месте, в тот же час…

На другой день в то же самое время мы явились на встречу. Хоть с моря дул сильный ветер и на вышке развевался спасательный флаг, мы все равно искупались. Потому что не могли просто сидеть и ждать.

Вадим не шел и не шел.

— А вдруг он не придет? — говорю я.

— Придет, — отмахнулся Дзинтар. — Скорее бы только узнать, совершила наша муха переворот в науке или нет.

Мы еще раз искупались. Потом еще.

— «Переворот, переворот»… — я замерзла как цуцик. — Такую муху первому встречному отдать! Лучше б ее птеродактиль склюнул!

Дзинтар задумался.

— Я все понял, — сказал он наконец. — Вадим показал ее большому специалисту, а тот с ней кинулся в Институт насекомологии. Завтра во всех газетах напишут об этой мухе. Да еще по телевизору покажут. Вот увидишь!

И мы пошли домой. Только другой дорогой, через парк. И там, возле эстрады, увидели Вадима. Он сидел на скамейке и качал ногой.

Ух, как мы обрадовались, когда его увидели!

— Здравствуйте, — сказал Дзинтар. — А мы вас потеряли!

— Привет, — Вадим снял очки и удивленно посмотрел на Дзинтара. — А в чем, собственно, дело?

— Как? — удивился Дзинтар. — Вы обещали показать нашу муху вашему знакомому.

— Я и показал.

— И что?

— Она улетела! — серьезно сказал Вадим. — Фью — и нету!

Он встал, закинул на плечо сумку и быстро зашагал по аллее.

— Вадим! — крикнул Дзинтар.

Вадим только шагу прибавил.

Мы за ним.

— Вот тип! — говорю. — Давай моего деда позовем — он ему накостыляет!

— Нет, — сказал Дзинтар.

Я сунула руку в карман. Там лежал мой янтарь — гладкий, теплый, чуть ли не со спичечный коробок.

— А может, — говорю, — муху на мой янтарь выменять? Мой — намного больше, он твой бросит, а вот этот схватит.

— Погоди! — сказал Дзинтар.

Мы спрятались на газоне в кустах акации.

Вадим оборачивается, а нас нет. Тогда он спокойненько свернул к аттракционам, купил билет и занял очередь в «Пещеру ужасов».

— Ага, — прошептал Дзинтар. — Попался.

Мы с Дзинтаром в этой «Пещере» сто раз были и все там знали. Даже какой «ужас» из чего сделан. Потому что контролером, смотрителем и пиротехником «Пещеры ужасов» работал старший брат Дзинтара Янис.

— «Попался», «попался»… — передразнила я Дзинтара. — Мы даже не знаем, где у него муха…