Стон повторился, и снова из того же места, откуда раздавался до этого.

Я обернулась, и туман, словно путевик, расступился возле фигуры, которая привалилась к основанию широкого ясеня. В сумерках было не видно, кто там сидит, и я ступила назад, приближаясь к фигуре.

Глянув себе под ноги, я увидела кровавый след, который вел к фигуре, и почти побежала.

Подбежав, я не поверила своим глазам – у ясеня сидел Тит. В груди у него зияла дыра пуще прежней, что я залечила в Тыштах, а сам он едва дышал. Я видела, как двигаются его легкие, как вытекает кровь из порванного живота.

– Гли, – просвистел Тит, отчего мне стало понятно, что одно из легких видимо задето. Дыхание было прерывистое, быстрое.

Тит умирал.

Лес дышал вокруг меня, глубоко и размеренно, помогая мне накопить силы. Я чувствовала, как по моим ногам заструилась животная первобытная сила.

«Ты можешь помочь ему, Гли», – будто шептал лес. Будто мой Бог шептал мне.

Я могу помочь Титу.

И я помогу.

Медленно, очень медленно я приблизилась по кровавой дорожке к Титу, поставила корзинку рядом, а сама присела на колени и приложила руки к рваной коже на груди мужчины.

Рыжие волосы сбились и были в крови, кончик хвоста Тита намок и прилип к коже. Я аккуратно отодрала волосы, начинающие присыхать, и начала раздевать его, снимая куртку, которая клочьями свисала с него, и разрывая рубашку, или, точнее, лохмотья, которые раньше были рубашкой.

Тит застонал снова.

– Сейчас я буду делать больно, Тит, – зашептала я ему, обхватив его влажное и холодеющее лицо своими ладонями. – Тебе будет очень больно, но ты должен справиться, понимаешь?

Он улыбнулся мне одними глазами, и я вновь узнала в этом куске мяса Тита, которого я знала с детства.

Я вытащу тебя, Тит.

Опустив ладони по сторонам, и коснувшись ими влажной земли, я перешла на сумеречное видение, разглядывая, куда утекают силы Тита.

Он уже отходил, и поднимался вверх, как делают все души умирающих, перед тем как раствориться в Ничто.

Но все мы прекрасно знаем, что из Ничто мы все возвращаемся обратно, поэтому не такое уж это и Ничто.

Схватив Тита за руку, я начала читать простое заклинание возвращения. Конечно, после этого ритуала о светлых силах Титу придётся забыть. Зато он выживет и проживет ещё много прекрасных лет. И сможет научиться защищать себя от всяких опасностей и недобрых людей.

Лес всё питал меня и питал. Несколько раз я чувствовала у себя на лице хвост Уголька. Видимо, он проверял, жива ли я всё ещё.

Когда я закончила, прошло часа три, не меньше.

Кровь уже давно остановилась, и края раны стянулись.

Последнее, что я видела перед собой, прежде чем рухнуть в беспамятство – это испуганный взгляд живого Тита.

Всё в порядке, Тит.

Я просто очень сильно хочу спать.

***

Птицы пели. Сквозь ветки проникал золотистый рассвет, а вокруг пахло умопомрачительно вкусной черникой.

Точно, я же хотела нажарить черничных блинов!

Я поднялась резко, стукнувшись головой.

Передо мной сидел Тит, потирая лоб, и улыбаясь.

Точнее, я всё это время лежала у него на коленях, а он задремал, и его голова почти склонилась на мою.

– Привет, – поздоровалась я. – Ты жив. Это замечательно, Тит! А что ты тут делаешь, кстати?

Тит опустил глаза.

– Мы снова подрались с Лукой. Он пришел ко мне днем, я как раз только заселился в местной харчевне, и сел обедать, как пришел Лука. Увидел меня, вытащил на улицу, и мы подрались.

– Как же ты оказался в лесу? От харчевни до леса почти час ходьбы, – заинтересованно переспросила я Тита, ища глазами корзинку с черникой. Она стояла на том же месте, где я поставила её вчера.

– Ну, когда Лука остановился, я уже был весь в крови. Всё же, по сравнению с его силой, моя очень слаба. Я не могу победить его, да и не хочу. Он мой старший брат, и твой муж, я не имею права причинять вред Луке.

– Он оставил тебя у харчевни и ушел что ли? – я с ужасом представляла эту картину, и образ прекрасного принца Луки мерк перед моими глазами. – Как он мог?

– Он был пьян, очень пьян, и, наверное, мало видел, что происходит. Когда он ушел, я еще стоял. Я медленно шел, по направлению леса, надеясь отыскать хоть кого-нибудь, чтобы мне помогли, но так никого и не встретил. Это странно, – закончил он.

– Что именно странно?

Странным было то, что Лука не побеспокоился о брате, и бросил его умирать одного.

– Странно, что я никого не встретил. Говорят, что где-то здесь есть целый ковен. И, как оказалось, здесь есть ты, Гли, – его лицо снова осветила нежная улыбка. – Жаль, что ты жена Луки.

Я наклонила голову набок, рассматривая Тита.

Я всё ещё сидела перед ним на коленях, и он сидел у подножья дерева, где я его нашла вчера. Он был весь в засохшей крови, на груди красовался розовый рубец, оставшийся от рваной раны, и я выглядела не лучше.

– Почему жаль? – спросила я его.

– Потому что он любит тебя, – раздался позади знакомый голос. – Этот подкидыш любит тебя! – я обернулась и увидела перед собой Луку.

Что за ведьмы сводят наши пути воедино?

– А ты-то что тут забыл? – спросила я Луку, поднимаясь и загораживая Тита от него.

Лука усмехнулся.

– Ты правда думаешь, что ты сможешь меня остановить, если я захочу убить его? – его глаза горели ненавистью, когда он смотрел на Тита. – Как ты нашла его?

– Лес привел меня, – просто ответила я. – Я пойду завтракать, иначе я уже не помогу никому из вас.

Я развернулась и пошла домой, интуитивно следуя тропам, которые видела второй раз в жизни.

Пока я шла домой, не оглядываясь, я размышляла. Стоит ли мне что-то делать с тем, что происходит между мной, Лукой и Титом, или пустить всё на самотёк? Мне так и не была понятна до конца позиция Луки в отношении его любовницы. А ещё мне не было понятно, почему меня вдруг любит Тит?

И вообще, я собиралась пожарить блинов.

Едва я вышла из леса, и за мной последний раз схлопнулись ветки, я ощутила, что за мной наблюдают.

На пороге моего нового дома сидела девушка.

Нет, не так, а то я вас запутаю.

На пороге моего нового дома сидела я, одетая в облегающие кожаные штаны, белую рубашку, растрепавшиеся волосы были рассыпаны по плечам.

Ну надо же! Похоже, я даже знаю, кто эта незнакомка.

– Доброго утра вам, – поздоровалась со мной девушка, и знакомый голос прозвенел у меня в ушах.