нежностью, но он этого не заметил, поскольку занят был калиткой.

По этому поводу я почувствовала себя обязанной кормить своего хозяина как можно лучше. А то вид у него не блестящий, запущенный какой-то и недокормленный. Ну понятно, какой еще может быть вид у одинокого мужчины?

Значит, прежде всего необходим калорийный завтрак, а на обед обязательно суп.

Это свекровь так говорила, что мужчина без супа существовать не может. Тогда я с ней не спорила (надеюсь, вы уже поняли, что спорить с моей свекровью — себе дороже обойдется), а теперь думаю, что где-то она и права…

Вчера я купила курицу, морковка и картошка найдутся стало быть, куриный суп. Густой, сытный, чтобы сразу и первое и второе.

Да, но вермишель… вермишели, разумеется, в буфете у Василия не было. И я решила сбегать в магазин, пока они заканчивают работу. Уж вермишель-то у Нюши-продавщицы обязательно найдется, не деликатес какой-то.

Итак, я забежала в дом, чтобы накинуть куртку и взять кошелек, и, проходя к себе, заметила, что дверь в ту самую комнату, куда Василий строго-настрого запретил мне входить, чуть приоткрыта.

Вот вы мне скажите, какая женщина на моем месте преодолела бы искушение и не заглянула туда? Вот если бы хозяин мне ничего не запрещал, то я прошла бы мимо, а так… В общем, я выглянула в окно, убедилась, что Василий занят калиткой, и осторожно протиснулась в комнату, стараясь не распахивать дверь шире. Как уже говорила, я — девушка стройная, так что пролезла в ту самую щель. И остановилась на пороге в полном удивлении, потому что в комнате не было ничего, что нужно было бы скрывать от посторонних глаз. Точнее сказать, в комнате вообще не было ничего. Только простой стол, не покрытый скатертью, два старых венских… как называла бабушка такие стулья с гнутыми ножками и круглой спинкой, а также печка — высокая, круглая, с красивой чугунной дверцей.

Стоя на пороге, я оглядела комнату — и ничего не нашла. Не было натянуто лески перед дверью, не рассыпана зола, чтобы определить, входил ли кто в комнату, — словом, не было в комнате никаких секретов, которые описаны в сказке «Синяя Борода». Известно же, что хозяин замка наказал смертью шесть жен, а седьмая обошла все его ловушки, потому что была хитра и наблюдательна, потому и спаслась.

Но в данном случае я не нашла никаких ловушек и отнесла запрет Василия на посещение этой комнаты к его многочисленным странностям. Мне хозяина выбирать не приходится, нужно принимать его, какой есть.

Я пожала плечами, еще раз оглядев комнату, и пошла за курткой.

Оська даже головы не повернул, когда я уходила, — так был увлечен работой Василия. Предатель какой!

Я открыла дверь магазина. При этом дверь издала удивительно резкий, истеричный визг, так что я вздрогнула.

В магазине было людно. Видимо, этот магазин играл в нашем поселке кроме роли собственно магазина еще и роль поселкового клуба, места, где можно обменяться информацией.

Когда я вошла, покупательницы о чем-то оживленно разговаривали, но при моем появлении на мгновение установилась настороженная, недоверчивая тишина.

Меня внимательно оглядели.

Я поздоровалась со всеми разом — наверное, так здесь принято, — и кое-кто мне ответил.

Я встала в очередь к прилавку, и прерванный разговор вскоре восстановился.

Поселковые дамы обсуждали некую Зинку, которая завела себе нового хахаля.

— И ведь каждый раз заводит все моложе и моложе! — возмущалась тетка с волосами, выкрашенными в странный, несуществующий в природе оттенок каштанового. — Генка был на десять лет ее моложе, а этот-то, Константин, уже на целых пятнадцать!

— А тебе завидно, Валентина? — веско проговорила уже знакомая мне Марья Гавриловна.

— Да было бы чему завидовать! — фыркнула Валентина, но при этом заметно покраснела. — Вы этого Константина видели? Это же не мужик, а одно недоразумение! Метр с кепкой! Такого макарониной разваренной перешибешь!

— Тем более, что же ты так на его счет волнуешься?

— Да кто волнуется? Никто и не волнуется! С чего бы это мне волноваться?

— А с того, что у Зинки хоть какой есть, а у тебя — никакого! Как от тебя Павел Петрович ушел, так больше никакого мужчины на твоем горизонте не наблюдается!

Валентина хотела достойно ответить, но в это время дверь магазина снова истерично взвизгнула, и все взгляды обратились к ней.

В магазин вошел очень крупный, плечистый мужчина лет слегка за сорок, а может, и больше, с бритой наголо круглой головой и крошечным йоркширским терьером на поводке.

Мужчина поздоровался, йорк залаял.

— Виктор, я тебе сколько раз говорила, — воскликнула продавщица Нюша, — в магазин с собаками нельзя!

— Это разве собака? — Мужчина покосился на своего йорка. — Это же друг, член семьи!

— Какая бы ни была, а не положено! Оставляй ее на улице!

— Ее нельзя на улице! К ней сразу коты приставать начнут! А тут такие коты бандитские… а Вика у меня девочка робкая, нежного воспитания, из хорошей семьи…

— Знаю я, какая она робкая! Ну, так хоть намордник ей надень, а то она прошлый раз килограмм охотничьих колбасок стащила! Да еще укусила меня за руку, когда я их попыталась отнять!

— Таких намордников, чтобы моей Вике подходили, промышленность не выпускает! — вздохнул Виктор. — А какие выпускает, те ей не идут, она их носить ни за что не согласится.

— А тогда оставляй ее снаружи!

— Но снаружи коты…

— Опять двадцать пять! Я тебе сказала, с собаками нельзя!

Дискуссия пошла по кругу, но тут Виктор нашел новый неожиданный поворот.

— А можно я ее на руки возьму?

Продавщица подумала и наконец согласилась:

— Ладно, так и быть, бери… только смотри, чтобы не сбежал… то есть не сбежала.

Виктор взял собачку на руки и встал в конец очереди.

Тут же к нему повернулась общительная Валентина, кокетливым жестом поправила волосы и проворковала:

— А правда, Виктор Артурович, что это лично вы тела расчлененные нашли?

— Ну да… — нехотя признал мужчина. — Хотя вообще-то не я, а вот она, Виктория… — Он ласково потрепал свою собачку. — Она по своим делам отошла, а потом как залаяла — я думал, она крысу нашла, а она несет в зубах руку человеческую…

— Ужас какой! — с придыханием воскликнула Валентина. — Тут-то вы в обморок и упали?

— Ничего я не упал! — обиженным тоном ответил Виктор. — В жизни такого не было, чтобы я в обморок падал. Я, правда, присел немного на травку… от неожиданности, а также от усталости, а потом, конечно, встал и немедленно позвонил участковому Ивану Яковлевичу, а он уже дальше по инстанциям…

— А правда, что