Она села посреди пустой холодной комнаты и представила себе весь ужас, который пришлось пережить Вике, когда она узнала о том, что Роман, которого она уже считала своим мужем, вдруг бросил ее, решив уехать за границу с Наташей…

Но что ему еще оставалось делать? Оставаться здесь, когда Эрик обещает ему другую, счастливую жизнь? Поехать с Викой, вот что он должен был сделать… Но еще не поздно, еще же ничего не решено, а Эрику не все ли равно, с кем Роман поедет? Он увидит Вику, Роман ему все объяснит, и они поедут с ней… А Наташа? Наташа… Пусть Роман сам с ней объясняется. Господи, как же все сложно в этой жизни… Она глубоко вздохнула, и ей показалось, что откуда-то потянуло запахом спирта, водки…

Она с тяжелым сердцем вернулась домой. Было уже почти три часа ночи. Она заглянула в спальню – Наташа крепко спала, и никто не знает, какие сны снились ей в эту ночь… А что Эрик? Тоже спит. Такой симпатичный, обаятельный мужчина… Как он хвалит ее стряпню… Кажется, он не женат…

Она покраснела, отбрасывая от себя ненужные мысли. Ей надо думать о сыне, о Романе, устраивать его жизнь, а не думать о себе, какой парой они могли бы стать с Эриком… Ничего, что он немного моложе ее…

Утром за завтраком Наташа с опухшим от слез лицом рассказала Эрику все то, что поведала ночью матери Романа. Эрик слушал ее с нахмуренными бровями, и по всему видно было, как он переживает и за нее, и за Романа.

– Наташа, по-моему, вы торопитесь принимать решения… – сказал он то, что и должен был сказать в этой ситуации. Он старался и сам не делать поспешных выводов. У него в запасе было еще целых двадцать дней до окончания визы, и ему нравилось жить в этом доме, рядом с этой милой женщиной, матерью Романа, которую он до встречи с Наташей планировал забрать с собой. Хорошо бы, чтобы так все и случилось…

После завтрака мать отправилась в медицинское училище, чтобы попытаться узнать адрес и фамилию этой Вики. Оказалось, что фамилия ее Ананьева и что проживает она на улице Карла Либкнехта у хозяйки во времянке. Одна девочка даже вызвалась ее проводить.

За синими железными воротами лаяла собака, девочка, сопровождавшая Гончарову, нашла на столбе звонок и с силой надавила на него. Тонкая, пронзительная трель раздалась за воротами. На звон вышла хозяйка, полная рыжеволосая женщина в летней пижаме, расписанной веселыми ромашками. Ее голубые глаза внимательно осмотрели Гончарову.

– Вы мать Вики? Очень кстати, она задолжала за два с половиной месяца.

– А где она?

– Понятия не имею. Сначала жила с каким-то парнем на мельнице, вроде с художником, но вчера вернулась с вещами-сумками, парень ее и проводил. А потом ушел.

– А она осталась?

– Я тоже думала, что осталась, но сегодня стучала-стучала к ней, так и не достучалась… Думала, что она в училище пошла, понедельник все-таки, оказывается, нет, сбежала ваша дочка, все вещички прихватила… Мы, родители, всегда все в последнюю очередь узнаем…

– А откуда вам известно, что она сбежала?

– Так у меня же ключ от времянки есть. Я утром открыла, зашла, смотрю – ни вещей, ни самой Вики… Вы бы, мамаша, получше за ней присматривали…

– Сколько она вам задолжала?

– Полторы тысячи, – невозмутимым голосом ответила хозяйка. – Как и договаривались.

– Значит, вы не знаете, куда она делась? Куда ушла?

– Нет, понятия не имею…

– А могу я взглянуть на комнату, в которой жила моя дочь?

Толстуха проводила ее в глубь сада, где в самой яблоневой гуще стоял небольшой, крашенный белой потускневшей от времени краской домик, пронзенный желтой газовой трубой и опутанный электрическими проводами, – времянка.

Хозяйка открыла дверь, Гончарова прошла внутрь (девочка по ее просьбе ушла) и поняла, что толстуха не врет: Вика ушла. В довольно просторной чистой комнате не было ни единой ее вещи, в раскрытом шкафу – опустевшие полки, на столе – только огарок свечи, в маленьком помещении, похожем на кухню, на плите сковородка с едва заметным налетом пыли, видно, что здесь давно никто не живет…

– Вот вам ваши полторы тысячи…

Она быстрым шагом покинула пределы сада и вышла за ворота. Вика исчезла. С Романом? Но куда они могли подеваться?

Она вернулась домой. Наташи уже не было. Эрик, с интересом смотревший телевизор, там шли соревнования по мотогонкам, сказал ей, что никто не приходил, не звонил…

– Похоже, что они сбежали, – расстроенным голосом сообщила Гончарова. Она рассказала ему о своем визите на квартиру, где прежде жила Вика, и расплакалась.

– Он вернется, – сказал ей Эрик, сел возле ее ног на ковер и неожиданно смелым движением положил ей голову на колени. – Не переживайте. Это не смертельно…

Но Роман не объявился ни на следующий день, ни через неделю… Он не звонил, в медицинском училище сказали, что и Вика пропала, давно не появлялась… Те же, кто знал, что с Викой на мельнице жила еще одна девушка, Марина, студентка музыкального училища, сказали, что и ее нет, она съехала со своей квартиры примерно две недели тому назад, как раз после скандала, связанного с ее изнасилованием… Личные дела пропавших девушек, что больше всего насторожило работников милиции, которые по просьбе матери начали розыск Романа Гончарова, также исчезли, что давало повод думать, что с этой троицей ничего криминального не случилось и что личные дела были выкрадены ими же с целью скрытия информации о домашних адресах и родителях.

Визит к Капустиным ничего не дал. И отец, и мать погибшей Ирины весь разговор сводили к одному: Ольга Воробьева убила их дочь, значит, ее родители должны отвечать, но суды вместо того, чтобы восстановить справедливость, потрепали им нервы, а адвокаты и вовсе разорили… Тот факт, что три года назад погибли еще две девушки, носившие такие же имена и фамилии, их совершенно не заинтересовал, у них была единственная дочь, она погибла, остальное их не волнует.

Алла с Диденко вышли от Капустиных глубокой ночью.

– Моих девчонок они раньше не видели, – констатировала Алла, садясь в машину и закуривая. – Получается, что сегодня мы выяснили окончательно, что те две девушки, что погибли в 1997 году, не имеют никакого отношения к моим подругам. И родители первых девушек никогда их не видели. Я предчувствовала это, потому что ни разу не слышала ни от Оли, ни от Ирины про их родителей.

– Тебе не показалось это неестественным?

– Нисколько, если учесть характер наших отношений, – выдала она довольно-таки туманную фразу.

– И что же это за отношения такие? – поинтересовался Сергей. – Чем вы вообще занимались, когда встречались?

– Если честно, то ничем, просто валяли дурака…

– …или дураков?

– Понимай, как хочешь. Мы были молоды, работали в этом скучном магазине, а потом отдыхали. Ездили на природу, завидовали мужчинам, у которых имелись машины, потому что они были свободны и могли перемещаться в пространстве, куда угодно… И это неудивительно, что Ольга все же купила себе машину, она давно мечтала об этом… Сергей, что будем делать дальше?