Уважаемый сэр Савелли!

Я надеюсь вам здорорье ибодрый. И я заннят много в мой чем-пионат чтобы был успех. Сэр Савелли пожалуйста скажите мне если я подавать для прием в члены Ваша Федерация то какая рпоцедура и пожалуйста скажите мне подробность.

И на этом все. У меня возникло впечатление, что дело развернется по одному из двух возможных сценариев. Либо Гай окажется в самой гуще сенсационной контрразведывательной игры, либо какого-то бедолагу, юного любителя восточных единоборств, который всего-то хотел записаться к Гаю в федерацию, погрузят на борт тюремного транспорта до Гуантанамо. Нам оставалось только сидеть и ждать.

Пока что наше повествование касалось секретных экспериментов, имевших место в таинственных недрах военных баз на территории Соединенных Штатов. Время от времени вещественные и осязаемые результаты этих законспирированных усилий проникали в повседневную жизнь, однако всякий раз их сверхъестественные корни тщательнейшим образом удалялись. К примеру, никто из вступавших в непосредственный контакт с липкой пеной полковника Александера — ни заключенные, приклеенные к своим тюремным камерам, ни телеоператоры, снимавшие (частично) неудавшуюся операцию по ее применению в Сомали, ни даже, осмелюсь предположить, солдаты, доставившие пену на территорию Ирака в надежде ее распылить на ОМП, — словом, никто из них понятия не имел, что это был продукт паранормальной инициативы, восходящей к концу семидесятых годов прошлого столетия.

И тут, в 1995 году, в гражданский мир вдруг просачивается вполне солидная капля этого помешательства. Причем человек, ответственный за такую утечку, был, если можно так выразиться, блудным сыном-вундеркиндом и проклятием генерала Стабблбайна.

А случилось вот что.

В семидесятых годах, когда Пруденс Калабрезе была еще ребенком, ей очень нравилось смотреть сериал «Доктор Кто» и научно-популярные телепрограммы. Росла она в обветшавшем особняке где-то в Новой Англии. По субботним вечерам, когда родители уходили развлекаться на стороне, дети вытаскивали свою самодельную доску Уиджа и устраивали спиритические сеансы в ночных пижамах, пытаясь вступить в контакт с духом предыдущей владелицы дома, которая, если верить молве, повесилась в амбаре из-за проблем с алкоголем и стычек с соседями.

— Нам хотелось чего-то необычного, — сказала мне Пруденс, когда мы сидели с ней за кухонным столом в городке Карлсбад, что находится в калифорнийском округе Сан-Диего. — Мы собирались в кружок, зажигали свечи, тушили свет и пытались заставить стол взмыть в воздух простым прикосновением пальцев.

— И он взмывал? — спросил я.

— Ну а как же, — сказала Пруденс. — Впрочем, мы были детьми. Если призадуматься, я не уверена, что никто из нас не прилагал чуть больше усилий, чем требовалось.

— Например, коленками? — предположил я.

— Ну да, — кивнула Пруденс. — В общем, трудно сказать.

А иногда она со своими подругами выбегала на улицу, чтобы заметить там пролетавший НЛО. Кажется, один раз им это удалось.

Затем Пруденс поступила в местный университет, но в возрасте восемнадцати лет забеременела, так что учебу пришлось бросить и стать вместо этого завхозом соседнего трейлерного парка на пару со своим первым мужем Рэнди. Кроме того, на ярмарках она подрабатывала танцовщицей, выступая в костюме поросенка. Затем она вернулась в колледж, изучала там физику, опять бросила учебу, родила еще четырех детей, преподавала танец живота пенсионеркам в Индиане и, наконец, очутилась со своим новым мужем по имени Даниэль в Атланте, где в собственной квартире открыла веб-дизайнерскую фирму. Случилось так, что одним прекрасным вечером в 1995 году она включила телевизор и на экране увидела мужчину в военной форме.

— А вы не помните, что он говорил? — спросил я Пруденс. — Он, случайно, не называл себя подлинным Оби-ван Кеноби?

— Вот-вот, — сказала Пруденс. — Именно так он себя и назвал: я, говорит, подлинный Оби-ван Кеноби.

— Который работает на Минобороны США?

— Который работает на Минобороны США, — подтвердила Пруденс.

— И вплоть до этого момента никто-никто не знал, что такие люди действительно существуют?

— Ну да. Вплоть до этого момента они были совершенно засекречены. Этот мужчина рассказывал о том, как он пользовался силой своей мысли, чтобы прикоснуться к любой вещи во вселенной. И еще о том, как его используют военные… Ну, не только его одного, конечно, но и других экстрасенсов-шпионов. Чтобы предотвращать войны и узнавать разные секреты других стран. Он сказал, что их называют дальновидцами. Вот. По его словам, он работал в составе секретной группы парапсихошпионов и даже был их начальником. Но выглядел он совсем не так, как вы могли бы подумать. И не скажешь никогда, что у него были секретные способности.

— А как он выглядел?

Пруденс рассмеялась.

— Ой, он такой щуплый коротышка, и еще у него была эта смешная прическа из семидесятых. И усы. Ну ни капельки не похож на военного, а уж про шпиона-экстрасенса я и не говорю. Ни дать ни взять, просто уличный чудак.

Мужчина в телевизоре сказал, что у него имеется самый высший допуск. Что он знает точное местонахождение Саддама Хусейна и утраченного Ковчега завета. Словом, Пруденс обомлела. Она смотрела на телеэкран, а перед глазами проносились давно забытые детские увлечения: спиритическая доска, «Доктор Кто», школьные научные проекты…

— Я вспомнила, почему так любила научную фантастику и всякие прочие истории про экстрасенсов и инопланетян, — сказала она мне.

В тот момент Пруденс прозрела и окончательно поняла, в чем заключалась цель ее жизни. Ей хотелось стать такой, как вот этот мужчина в телевизоре: чтобы знать все те вещи, что знал он; чтобы видеть то, что видел он.

Звали этого мужчину майор Эд Дэймс.

Генерал Альберт Стабблбайн всегда охотно обсуждал со мной те причины, по которым ему не удавалось проходить сквозь стены или левитировать, а также почему он потерпел фиаско, пытаясь заинтересовать спецназ своей инициативой взрывать сердца животных. Личные воспоминания он пересказывал в шутливом ключе, хотя их никак не назовешь приятными. Так вот: его лицо перекосила мучительная гримаса один-единственный раз за все наши встречи — когда разговор коснулся вундеркинда-ренегата, майора Эда Дэймса.

— Господи, как же он меня допек своей болтливостью… — поведал мне генерал Стабблбайн. — Направо и налево: «ля-ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля-ля…» — Здесь генерал сделал паузу. — Ля-ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля-ля… — грустно повторил он. — Вот уж кому-кому, а Эду Дэймсу кляп в рот никак не помешает. Он вечно лез чесать языком, когда ему полагалось бы слушать. И это очень прискорбный факт, между прочим.

— Почему?

— Мы с ним давали одинаковую подписку: «Обязуюсь не разглашать». Но он был готов любого переехать, лишь бы потрепаться. Грудь надувал: «Я один из них!» Ему хотелось стать королем.