Но находился в остром посттравматическом шоке. Его отправили в больницу. Искра Владимировна ничего не знала, ей лишь спустя сутки позвонили. А в больнице Лев повторил попытку суицида. Открыл окно и выпрыгнул с четвертого этажа. И снова ему повезло – отделался переломом двух ребер. Искра Владимировна примчалась, забрала его. Заперла в рехабе на месяц. Он проходил реабилитацию, с ним работали психологи, психотерапевты.

– Если честно, я потрясен новостью, – признался Макар. – Кто бы мог предположить, что он…

Артем Щеглов молчал. Затем повел их в дом. Они очутились в большом современном холле с диванами и камином. В жилище Кантемировой ничего не напоминало о семье ученых. Ни библиотеки, ни отцовского кабинета, превращенного в домашний музей… Холлы, гостиная, спальни на втором этаже, гардеробные. Видимо, аура Керима Касымова и на академическое гнездо наложила свой отпечаток – восточные ковры, столики из сандалового дерева, арабские кованые вычурные светильники, дорогая электроника.

Они сели в холле на диваны.

– Вы знали Наталью Эдуардовну Гулькину? – спросил Клавдий Мамонтов Щеглова.

– Слышал о ней от Искры Владимировны. И о ее покойном муже, художнике-семидесятнике. Видел ее однажды – она приезжала к Искре Владимировне.

– Сюда? На Оку? Со своей дачи? Когда? – продолжал Клавдий Мамонтов.

– Нет, еще в марте, когда со Львом случилась беда. В Баковку из Москвы. Искра Владимировна готовилась к переезду и продаже их особняка. Ее муж выставил его на торги. Она разбирала вещи в гардеробных. – Щеглов внезапно умолк и не стал продолжать.

– Вы контактируете с Кантемировой как компаньон ее бывшего мужа, представляете его деловые интересы после развода? Улаживаете проблемы? – прямо спросил Клавдий Мамонтов. А что церемониться? Он же «частный детектив». А те правдорубы.

– Нет, – Щеглов снова покачал бритой головой. – Я бывший компаньон Керима. Теперь я компаньон Искры Владимировны в том немногом, что Керим оставил ей.

– А что он ей отдал? – Клавдий Мамонтов обвел глазами гостиную. – Особняк шикарный в Баковке забрал. Этот дом и так ее, принадлежал ее отцу – ученому. Бизнес Касымова теперь в Узбекистане и в Эмиратах.

– У нас с ней деревообрабатывающий холдинг и участки лесозаготовок. Поставки по демпингу в Китай, – сухо, деловито ответил Артем Щеглов. – Вы решили, что я компаньон Керима Касымова во всех его делах? Нет, моя роль при нем была гораздо скромнее. Холдинг по производству стройматериалов, плит, вырубки. И все. Керим оставил то, что не подлежит релокации. Он человек умный. А холдинг требует вложений и ребридинга. Поэтому он щедро отдал часть его акций Искре Владимировне. Еще он оставил ей турецкий ресторан в центре. Он не популярен и не дает почти никакой прибыли. Ее адвокаты не разобрались в суде с подоплекой – посчитали, что раздел имущества произошел тихо, семейно и выгодно. Спросили бы меня…

– Кантемирова сама теперь ведет бизнес? – задал новый вопрос Клавдий Мамонтов.

– Она в производстве ничего не понимает. Керим держал ее всегда подальше от своих дел. Он восточный человек. У них так принято. А она и не вникала и не возражала. Теперь она делегировала полный менеджмент холдинга мне. Но я могу поинтересоваться теперь у вас, господа?

– Конечно, – ответил Макар, внимательно слушавший их диалог.

– Какое это имеет отношение к убийству ее старинной подруги – вдовы из Сарафанова? – Артем Щеглов хмыкнул, но затем стал снова серьезен. – Наши дела и партнерский бизнес?

– Он просто спрашивает. Что, спросить уже нельзя, что ли? – наигранно в тон ему обиделся Макар.

У Щеглова зазвонил мобильный. Он ответил.

– Искра Владимировна вас ждет, – объявил он. Они поднялись и пошли следом за ним.

Кантемирова встретила их в комнате, похожей на уютный викторианский женский салон для чаепитий – именно так, на взгляд Макара, дизайнер декорировал помещение. Обои в стиле Уильяма Морриса, плетеные кресла с ситцевыми подушками, столик, окно в пол, выходящее в сад. Декор разительно отличался от восточного убранства холла. На комоде стояли фотографии в рамках. Именно здесь, в комнате, пытались воссоздать прежний антураж академической старой дачи. Сохранились кое-какие винтажные вещи из прошлого ученой семьи – зеленая сталинская лампа на мраморной подставке и гравюра с видом на старое здание МГУ на Моховой.

Макар и Клавдий Мамонтов вблизи гораздо лучше разглядели Искру Кантемирову – ровесницу шестидесятичетырехлетней Натальи Гулькиной. Несмотря на явные следы многочисленных пластических операций, ухоженная и холеная Кантемирова смотрелась определенно на свой возраст. Наверное, из-за лишнего веса. Свои крашеные темные волосы она на восточный манер собирала в пышный тугой пучок на затылке. Черноглазая, с родинкой на щеке, полная и одновременно очень изящная с виду. Клавдий Мамонтов поразился изысканной плавности ее движений. А Макар разглядел в ее ушах крупные изумрудные серьги в три карата. Изумруд в оправе из золота – кольцо в пару к серьгам украшало ее левую руку.

– Искра Владимировна, я оставлю вас, – сказала Тамара.

– Отдохни. Комната твоя наверху. Ждет тебя, – ответила Кантемирова и обратилась к Макару и Клавдию: – Извините за задержку. Мы с Тамариком расчувствовались… Я никак успокоиться не могу после звонка Веры сегодня утром… Наташа, бедная… Это ведь вы ее нашли? Расскажете мне, как все произошло?

– Да, я ее нашел вместе с дачными соседями на пешеходной тропе недалеко от дома, – ответил Макар.

Тамара вышла и прикрыла за собой дверь. Щеглов тоже ушел. Они остались втроем.

Макар сначала очень коротко, без деталей рассказал, по какой причине отправился к Гулькиной, не застал ее дома и вместе с соседями отправился искать ее на речке, чтобы не ждать попусту. Клавдий Мамонтов наблюдал за Кантемировой – Искра Владимировна слушала с напряженным трагическим любопытством.

– Во сколько утром вы приезжали к Наталье Эдуардовне? – спросил он, когда Макар завершил свою речь. Он посчитал решение товарища не распространяться о деталях с места убийства вполне разумным в создавшейся ситуации.

– В одиннадцать по пути в Москву, пробыла у нее где-то час, – ответила Кантемирова.

– Возник повод навестить подругу? Она звонила вам накануне? – продолжал Клавдий, вспомнив номера и звонки в мобильном Гулькиной.

– Мы созванивались. Но не договаривались о встрече. Мы порой часами болтали по телефону. А повод какой… черная тоска моя, – Искра Кантемирова глянула на них своим темным взором из-под опухших век (усилия пластического хирурга пошли прахом. Отчего? От слез? От переживаний?). – Встала утром рано, глянула в окно… Сил нет… Солнце проклятое светит, сулит жару… Бродила неприкаянно по дому… куда бы приткнуться, чем бы заняться? Решила поехать в Москву – хоть чем-то отвлечься, может в спа-салон или на массаж. Я не записывалась загодя, лень-тоска, но меня во многих местах знают, я просто