Как бы то ни было, Лаунджер обычно кричал с крыши: «Копы идут, копы идут», – тогда как копов не было. И постоянно подвывал. Мы ненавидели его за это.

Но в тот день по какой-то причине он делал все наоборот. И, когда они на самом деле появились, он промолчал. Мудак.

Благо, между нами с Meth была какая-то ментальная связь. Мы были так плотно настроены друг на друга, что он мог читать мои мысли с другого конца улицы. Я серьезно. Все, что мне нужно было сделать, это просто посмотреть на него, и он по выражению лица мог понять, что делать.

Итак, мы на точке, и я чую что-то странное, я до сих пор испытываю эти небольшие приступы озноба, как будто впереди опасность! У меня внутри словно что-то вроде шума. Я не могу объяснить, что это. Это как паучье чутье, какое-то сверхъестественное чувство.

Все, что я знал, это то, что творится странная херня. Поэтому я ушел с тротуара. Как только я сошел с тротуара, к нам подъезжают полицейские и оперативная группа по борьбе с наркотиками. Они появляются только тогда, когда агент совершает покупку с мечеными купюрами. В тот день была целая команда этих кренделей.

Meth, конечно, сучоныш. Я оборачиваюсь, смотрю ему прямо в глаза, мне не пришлось даже двигать губами. Карл Льюис в движении. Он исчез. Он не стал тратить время на то, чтобы осмотреться. Он просто знал, что нужно делать, потому что я посмотрел ему в глаза. В тот момент, когда я обернулся и посмотрел на него, он уже стал «Человеком тьмы»[28]. Можно было заметить только его зеленый плащ, мелькнувший у подъезда.

К тому времени, как он скользнул внутрь, полицейские уже проходили через заднюю дверь к передней части здания. Он прошел мимо этих ублюдков, поднялся по лестнице, избавился от товара и вышел.

И он такой: «Ух! Йоу, йоу! Чувак, я читаю твои мысли!»

Я просто ухмыльнулся и сказал: «Читаешь. Я знаю. Знаю».

Африканцы, арендовавшие нам тачки, в свое время нам очень помогли. Мы стали более мобильными. Могли оперативно добраться в центр за товаром, могли просто спокойно кататься по городу. Мы встречались с чуваками из разных кварталов и осваивали новые территории. Каждый уик-энд мы ходили гулять. Наш пра́джект становился городом-призраком. Наша работа стала напоминать обычную пятидневку. В выходные мы действительно не хотели слышать о наркоманах и прочем дерьме. Конечно, барыги оставались на точках. А мы лишь подвозили пакеты, забирали деньги, катались по округе и курили.

Все это время я учился в средней профессиональной школе «Макки». Чтобы туда попасть, я сдал вступительный экзамен, какой-то тест на способности или что-то типа того. Это была специализированная школа, и я сделал все, чтобы попасть в нее.

Чуть позже я понял, что мне уже не нужно торчать на улице, чтобы обеспечить себя стабильным заработком. Я вставал в восемь утра, раздавал пакеты чувакам, и они заставляли мои деньги работать, пока я учился. К трем часам, когда я возвращался из школы, все было продано. Так что я просто забирал свои деньги и сливал новую партию.

Затем я шел домой и делал домашнюю работу. Я выходил снова либо поздно вечером, либо рано утром по дороге в школу, собирал свои деньги и выдавал новые пакеты. Все это превратилось в рутину. Я позволил твердолобым ублюдкам, которые хотели торчать дома и оставаться необразованными, продавать мой товар, пока я был в школе. Я знал, что эти чуваки всегда будут такими. Они никогда не ходили в школу и никогда не выходили за пределы района. Они были счастливы, просто делая то, что делали.

Мы все барыжили на Острове, но мне никогда не нравилось торчать на точке каждый день. Я не хотел, чтобы меня знали копы, любопытные соседи и стукачи. В любом случае помимо школы я все равно не хотел торчать в Хилле весь день. Уж точно не тогда, когда был у тебя город, который можно было исследовать.

По выходным мы ездили в центр за товаром или в Бруклин за хорошей травой. Мы отправлялись в «Хэнкок», который держали растафарианцы и ямайцы. Либо ехали в центр города и покупали «куриный пакетик», это когда ты платишь 20 долларов и получаешь травы на 50–60 долларов. Там была настолько высокая конкуренция, что, чтобы удержать клиента, дилерам приходилось сбывать товар по дешевке. В пакете было так много травы, что ты мог привезти ее на Остров, разделить и навариться. Пара выездов, и прибыль тебе обеспечена. Были всевозможные варианты заработать, и мы пытались использовать, черт возьми, все до единого.

Я знал, как распоряжаться деньгами. У тебя должны быть отложена часть для залогов и гонораров адвокатам для торговцев, которых поймали. Тебе нужны были дополнительные деньги для следующей закупки на случай, если в этот раз что-то пошло не так. Я всегда следил за тем, чтобы мои счета были оплачены и мои люди в порядке. Но я знал, что мрачные дни не за горами. Полиция ловила моих барыг то тут, то там, пакеты терялись или конфисковались, а точки грабили. Нужно было многому научиться, а когда ты учишься на своих ошибках, приходится тратить деньги на их исправление. Ты должен был защищать себя и свою банду, особенно когда ты делаешь что-то грязное.

Тем не менее мы все равно были группой подростков-отморозков с огромным доходом. Поэтому на оставшиеся деньги мы покупали самые крутые шмотки и побрякушки, поло, цепи, кроссы Gucci, очки – все это было на пике в эпоху крэка. Это мы задавали тренды наркодилерского шика, которому подражают и сегодня.

Кроме того, я все больше развлекался и ездил по городу, мне нужно было выглядеть соответственно. Я носил Gucci, Ralf Lauren и какую-то мягкую и приятную херню. Я был на всех сумасшедших концертах, на которые мог достать билеты (мы могли просто ввалиться на шоу), потому что у меня всегда были на это деньги.

И как только кирпич снова превращался в 40 тысяч долларов, я откладывал деньги на разные издержки. Я бы разорился на какую-нибудь ненужную херню, но большая часть моих денег уходила на покупку новой партии, чтобы мой район работал бесперебойно, не допуская провалов. Я стремился усовершенствовать свой бизнес, чтоб он работал, как отлаженная машина, без сбоев, и мне бы удавалось получить хорошую маржу.

Я изучал финансовую грамоту методом проб и ошибок. Когда ты добиваешься успеха на улице, никто не учит тебя этому. Они не учат налогообложению, не учат тому, что такое пенсионные отчисления, налоговые списания, составление бюджета, балансирование чековой книжки и разные финансовые операции. Ты получил определенную сумму денег и можешь на нее поехать в отпуск или купить машину. Если у тебя есть десять миллионов долларов, это не значит, что ты пойдешь и купишь дом за пять миллионов долларов. Ты купишь дом за полмиллиона. Ты живешь не на полную катушку, но все равно богат. Быть богатым необязательно означает зарабатывать большие деньги. Быть богатым – значит иметь возможность оплачивать свои счета и делать то, что ты хочешь, когда захочешь.

Конечно, работа на улицах – это совсем иная система, чем работа в легальном бизнесе. Во-первых, ты имеешь дело не с налогами, социальным обеспечением и прочей ерундой. Ты имеешь дело с долбаными отморозками, сумасшедшими наркоманами и махинаторами. Ты не защищен, и ты не можешь вызвать полицию. Даже когда тебя грабят. Ты должен справляться с этой херней, как можешь. Вот почему я говорил, что девять из десяти раз, вместо того чтобы стрелять, колоть и ранить какого-то сумасшедшего ублюдка, я предпочел бы забыть о нем навсегда. Я просто говорил: «Я, блядь, больше с тобой дел не имею». Это пугало их потому, что у меня были деньги. А у этих парней не было ни хрена. Я смотрел на это с позиции банкира. Банкирам все равно, потому что это они снимают сливки. Если ты не можешь отдать долг, им все равно. Они просто больше не связываются с тобой.