Кто же этот Лукас Кинкейд на самом деле?

Брай пришла к заключению, что она никогда не узнает этого, если все время будет его избегать. Проблема состояла в том, что она не имела ни малейшего представления, как к нему подступиться. Ей потребовалось три дня, чтобы ее решить. Для начала она пригласит его в свою теплицу.

Люк даже не пытался скрыть своего удивления. Впрочем, другого Брай от него и не ожидала. Целых три недели со дня его возвращения она всеми способами избегала его. Очень трудно было допустить, что ей польстило то, что он посвятил ее в свои планы реконструкции, потому что поблагодарила она его сухо и вежливо и под каким-то надуманным предлогом быстро с ним распрощалась. Таким же тоном она благодарила его за обедом, когда просила передать ей соль.

— Мне бы очень хотелось посмотреть теплицу, — проговорил он. — Я видел это строение только снаружи.

— Я всегда запираю его на замок, — пояснила Брай. — Из-за дорогостоящего оборудования. Мне все время кажется, что туда может проникнуть какой-нибудь зверь и погубить мои эксперименты.

— Вы там экспериментируете? — удивился Люк.

— Да. С рисовой культурой. Опыты с хлопком мне никогда не удавались. — Она легко сбежала по ступеням веранды и остановилась, поджидая Люка. Он, казалось, колебался. — Идемте, — вежливо пригласила она.

Люк непроизвольно встряхнул головой, откидывая назад волосы. Он заметил ее улыбку, но не понял ее причины.

— Означает ли это, что вы меня простили?

— Простила вас?

— За ту ночь на реке… — Он не закончил фразы, так как ему показалось, что она вот-вот потеряет сознание. — Мисс Гамильтон?

Брай мысленно увидела себя такой, какой она была в ту ночь: замерзшей, испуганной, в рубашке, прилипшей к телу, почти голой. Она все еще чувствовала его руки на своем теле, когда он завязывал на ней одеяло.

— Никогда не вспоминайте об этом. — Она снова испытала знакомое чувство, будто ее голову подставили под струю холодной воды. Постепенно страх прошел, и она облегченно вздохнула.

Они продолжили свой путь.

По дороге к теплице Люк упорно хранил молчание. Брай этого, похоже, не заметила. Люк удивлялся ее способности отметать все неприятности, чтобы не портить себе жизнь. Как ей это удавалось? Люку еще никогда не приходилось строить дома, где бы не было мест для содержания всякого хлама, накопившегося на протяжении жизни хозяев. Это мог быть чердак или кладовка под лестницей. Люди складывали туда вещи, в которых они больше не нуждались. Иногда это было то, с чем им по каким-то причинам было жаль расставаться.

А главное, там хранились предметы, не предназначенные для чужого глаза.

Размышления Люка были прерваны, когда Брай открыла дверь. Распахнув ее, она остановилась на пороге, жестом приглашая его войти. Он сразу оценил честь, оказанную ему. Это место было ее святыней. Он не думал, что она многих приглашала сюда.

Воздух здесь был густым и влажным, напоенным ароматом цветущих растений. Теплица была небольшой по размеру. Через запотевшие стекла видно было голубое небо. Повсюду стояли кадки с пальмами и магнолиями.

— Я рада, что зашла сюда, — призналась она. — Самое трудное — поддержание здесь нужной температуры. Если я не буду за ней следить, то рассада погибнет.

— Чем еще вы здесь занимаетесь? — поинтересовался Люк. Помимо горшков на скамье, здесь были неглубокие тазики, наполненные водой и камнями, из которых торчали нежные зеленые побеги. На рабочем столе стояли микроскоп, множество мензурок, лежали какие-то инструменты и пачка бумаги, промокшая от влаги.

— Тем, чему научил меня брат. Рэнди был естествоиспытателем. Вы знали об этом?

Люк покачал головой:

— Я думал, он занимается поисками сокровищ Гамильтонов — Уотерстоунов.

— Это так, но он не собирался заниматься этим всю жизнь. Поиски сокровищ и приключения всегда влекли Шелби. Дэвид должен был унаследовать плантацию. Но Рэнд собирался стать естествоиспытателем. Он проучился два года в Оксфорде. А где учились вы, мистер Кинкейд?

В этот момент Люк рассматривал образец на стекле микроскопа и ответил не задумываясь:

— Принстон. — Его рука дрогнула, когда он услышал свой ответ. Он медленно выпрямился и посмотрел на Брай.

— Вы выглядите слишком довольной, — хмыкнул он, — словно застали меня на месте преступления. Вы могли бы задать мне этот вопрос в любое другое время.

— Я задала его сейчас.

— Я вам ответил. Что еще вы хотите знать?

Бравады у Брай поубавилось, и ее голос сейчас звучал слегка устало:

— Почему вы здесь, мистер Кинкейд?

— Я думал, моя работа говорит сама за себя.

— Она говорит только о работе и ничего о вас лично.

— Разве? Странно. — Обдумывая ответ, он оглядел теплицу. — Ваша работа говорит мне о многом. — Он не стал дожидаться ее ответа, да его бы и не последовало. — Она говорит мне о том, что является самым важным в вашей жизни: ваша семья. Ваша земля. Ваша собственность. — Он внимательно посмотрел на Брай. Она стояла, опустив руки и слегка вздернув подбородок. — Вы интеллигенты. Более того — вы умны. Вы хотите изменить природу вещей, хотя это очень трудно. Вы не относитесь свысока к людям, которые работают на вас, и не терпите дураков. — Он помолчал и с улыбкой добавил: — Возможно, за исключением вашего отчима. Мне продолжать?

— Если это доставит вам удовольствие.

— Вы не избегаете ответственности и берете на себя решение трудных вопросов. Более того, вы способны принять решение в экстремальных ситуациях. Тот факт, что вы остались в «Конкорде», когда здесь свирепствует малярия, говорит о том, что вы самоотверженны, или бесстрашны, или от кого-то скрываетесь. Могу сказать одно…

— Ни слова больше, — прервала его Брай. — Я достаточно наслушалась.

Люк не стал продолжать свою мысль. Лицо Брай побледнело. Она прикусила нижнюю губу, словно пытаясь справиться с волнением. Однако ее глаза ничего не выражали. Если и говорят, что глаза — это зеркало души, то к глазам Брай это не имело никакого отношения. Люк отвернулся, обрывая тонкую нить напряжения, возникшего между ними, и бросая ей спасательный круг:

— Расскажете мне о ваших экспериментах? Прошло некоторое время, прежде чем Брай смогла заговорить:

— Я пытаюсь вывести теплолюбивый сорт риса. Рэнд говорил, что такое вполне возможно. Вы когда-нибудь слышали о Грегоре Менделе?

— Нет.

— Десять лет назад он опубликовал свою работу о законах наследственности. Если вам интересно, вы можете найти его книгу в нашей библиотеке. Но боюсь, она вас не заинтересует. Там сухая статистика, и не всякий ее осилит.

— Вы совершенно правы, — ухмыльнулся Люк. — Спасибо, что не сказали, что я не пойму там ни единого слова.