Он достал свою записную книжку, готовый учебник российской географии (туда были даже внесены кое-какие расписания поездов и электричек), стал перелистывать ее очень тщательно – кроме Сэнсея и Томкета, у которых теоретически можно переночевать, там были еще люди обоего пола, к кому просто заглянуть на огонек и поужинать на халяву. В новогоднюю ночь он этих людей тормошить не стал – это все была молодежь или считающие себя молодежью (вроде самого Н.), они наверняка где-то тусовались и собирались там сидеть до первых трамваев. Они были когортой многообещающих бездельников, но при том – жителями Большого Города и знали его нравы куда лучше, чем бродяга Н.

Оставался самый главные вопрос: на какие деньги обзвонить их всех?

Когда впопыхах уезжали от Сэнсея, его дед, старик сообразительный, дал с собой бутерброды. Их хватило на ужин и на завтрак. Конечно, какая-то мелочь в кошельке была, но ведь неизвестно, куда сегодня ехать, даже не просто ехать – ездить, а метро подорожало.

Н. выбрал самый перспективный номер и пошел искать телефон-автомат. У него было с собой приспособленьице для халявных звонков, которое он видел у приятеля и легко смастерил, но автоматы бывают разные, не всюду оно действует.

Через полчаса, потратив половину своих медяков, Н. уже знал, кто ему может сосватать жилье. Все оказалось так просто – проще некуда, и Н. впервые в жизни проклял свою безалаберность – ведь он давно уже мог обходиться без Сэнсея!

Одна из его разгильдяйских подружек, выйдя замуж, стала женой бизнесмена. Бизнесмен был тот еще авантюрист – он нашел способ сэкономить на аренде помещения и открыл несколько магазинов в подвалах. Ремонт же отложил до лучших времен.

Подвалы были в старых домах, где все прогнило и время от времени происходил потоп. Чаще всего текла холодная вода, но случалось, что горячая, пару раз давала гастроли канализация. В общем, требовался человек, чтобы в этих подвалах ночевать, – в двух одновременно. И при потопе принимать немедленные меры.

Подружка объяснила, что это не подвалы, а рай земной. То есть можно выгородить ящиками закуток, из других ящиков сделать топчанчик, да поближе к горячим трубам, да накрыть его толстым ватным одеялом (одеяло оказалось времен Первой мировой), да там же смастачить столик, да завести электрочайник – что еще человеку надо? Гигиена – это через двор, к соседям, у них же можно договориться насчет душа. Но вообще, если приложить руки и немного мозгов, можно изготовить что-то вроде душевой кабинки прямо в подвале. На том райская сторона вопроса кончалась, начиналась другая. За ночь следовало, имея базу в одном подвале, дважды посетить второй, за два квартала. Правда, хозяин обещал, что утром никто Н. гнать с топчана не станет – спи сколько влезет.

Был оговорен и оклад месячного содержания. Конечно, минимальный – ну так ведь служебная жилплощадь имеется, другие бы за этот закуток в подвале еще и приплатили, но бизнесмен любит жену и готов поддержать ее непутевых друзей…

Когда Н. оказался в подвале, он даже присвистнул, вообразив, в какой восторг пришла бы Соледад. Сам он, выйдя на трассу, мог не мыться неделями, с его кожей от этого ничего не делалось, она оставалась такой же белой и безупречной, грязь словно тихо тлела и сгорала на ней. А Соледад нуждалась в ежедневном душе, в свежих простынях. Но уж одну-то ночь они могли провести тут, не беспокоясь, что услышит и подумает Сэнсей.

Н. взялся за обустройство своего нового жилища. Он нагромоздил стенку ящиков чуть ли не до потолка, отгородив свой законный закуток, пристроил вторую – так, чтобы попасть к топчану можно было только через узкий проем. Образовалась жилплощадь примерно в пять квадратных метров. И она показалась Н. идеальной – он мог поставить возле топчана метровой вышины рюкзак, соорудить у изголовья не столик, а целый стол. Продавщица Лида подарила ему удлинитель, кипятильник Н. всегда таскал с собой, после уволившейся продавщицы Тани осталась большая керамическая кружка с отбитой ручкой – в ней можно было готовить китайскую кудрявую вермишель.

Н. обзаводился хозяйством с азартом и неловкостью человека, который впервые в жизни вьет гнездо. Он высмотрел, куда ходят по утрам местные бомжи, и приволок совершенно замечательную вещь – соединенные петлями большие подушки от старого раскладного кресла. Самому ему было безразлично, на чем спать, – он не понимал разницы между мягким и жестким. Но если еще раздобыть простыни и пододеяльник, если заправить в пододеяльник старый спальник, то получится ложе, достойное любимой женщины…

В подвале нашлась и сломанная настольная лампа. Н. при необходимости умел управляться с электрическими приборами, починка заняла минут пять, не больше. Лампочку он ночью вывинтил в соседском подъезде. Наконец, попросив у старшей продавщицы Аллы молоток и гвозди, соорудил над топчаном что-то вроде вешалки.

Переход на оседлый образ жизни давался ему нелегко. Он мог, если не светило халявного угощения, голодать и сутки, и двое суток – но это было его нормальным дорожным режимом. Потом обязательно подворачивался чей-то теплый дом, бутерброды, чай или же, как у Сэнсея, вообще трехразовое питание. Человек, имеющий свое жилище, должен регулярно пополнять запасы продовольствия – это стало для Н. неприятным открытием. Другое открытие – что никто больше не выдаст ему свои старые, но чистые трусы, так что заношенные можно будет спокойно свернуть тугим комком и выкинуть в мусорник. Конечно же мать учила Н. стирать мужское бельишко, но когда это было?

Впервые в жизни Н. пошел в хозяйственный магазин покупать стиральный порошок.

Ему было немного грустно – он знал, что полет над просторами Российской империи кончен. Он выбрал Соледад – вернее сказать, тот путь по твердой земле, который должен привести к Соледад. Свернуть уже не мог.

До сей поры он сам себя считал красивым мальчиком, общим любимцем (тех, кто смотрел на него косо, Н. не учитывал), крылатым разгильдяем, всегда готовым на любую авантюру. Соледад, не говоря вслух никаких многозначительных слов, объяснила ему, что видит в нем мужчину. Это было как вторая инициация. Ему пока что не слишком нравилось быть мужчиной. Но он очень старался.

Он знал, что необходим этой женщине именно таким – способным о ней позаботиться. Она нуждалась в надежной и непоколебимой мужской любви, а он был готов дать ей эту любовь, исцелить ее любовью от всех ранок и царапинок, без которых невозможно дожить женщине до тридцати лет.

На третью неделю своего подвального житья (уже была повешена в проеме занавеска и на столе стояли две тарелки, уже была натянута над лохматой горячей трубой веревка для сушки белья, уже лежала в общем холодильнике его личная запрессовка колбасы) Н. шел ночью проверить второй подвал.

Он шел и думал, что все складывается неплохо. Продавщица Лида была в восторге от его удивительных рук – а и всего-то ничего потребовалось, чтобы избавить ее от головокружений, обычные приемы мануалки, только выполненные очень бережно, деликатно, едва прикасаясь к ее шее и подбородку. Потом Н. показал Лиде простенькие растяжки, которые следовало делать самостоятельно, чтобы шея не каменела и полная кислорода кровь свободно взлетала по сосудам в мозг. Именно так он объяснил ей свершившееся чудо, но она не поверила, она в свое время насмотрелась телепередач про экстрасенсов и мечтала увидеть живьем хоть одного. Жизнь продавщицы в подвальном магазине небогата событиями, и потому Н. стал для Лиды настоящим подарком – она всем про него рассказывала, а ее с интересом слушали. В результате он приобрел двух клиенток и наклюнулась еще третья.