Незаметно переместившись в конюшню, Сухов решил компенсировать недосып – оседлал не своего трофейного коня, а хозяйского гнедка, стройного и сильного.

– Понч, вон седло! Это самое, реквизируй.

– Экспроприируем экспроприатора! Угу.

Вскоре все пятеро вывели коней, прихватив по торбе зерна из запасов убиенного стукача. А ты не закладывай!

Было еще совсем темно, небо на востоке даже не думало светлеть. Уже за воротами Олег вскочил в седло.

Друзья последовали его примеру, и маленький отряд поскакал на юг, забирая к западу, в сторону Лилля.

Граница между Голландией и Францией в XVII веке представляла собой воображаемую линию, и, где именно ее пересекли копыта гнедого, Сухов не разобрал.

Просто на рассвете они миновали явно голландскую деревушку, а ближе к полудню углядели явно французские приметы – в новеньких вывесках, в лазоревых плащиках куда-то спешивших мушкетеров.

Еще немного – и показалась окраина Лилля.

Узкой улочкой Олег выбрался к реке Дёль, посреди которой, на острове, крепко сидела новенькая цитадель Вобана.

Поплутав по переулкам, Сухов решил заехать на постоялый двор «Серебряное колесо», отличавшийся видом опрятным и даже уютным.

Передав усталых лошадей конюхам, Олег со товарищи решил перекусить, а заодно разузнать, где бы им прибарахлиться.

В том виде, в каком они разъезжали по Лиллю, вполне допустимо пребывать в пограничье и, вообще, в провинции. Однако в Париже им нечего делать – бедные прикиды и отсутствие париков могли вызвать массу ненужных вопросов, наглухо перекрывая подходы к Версалю.

Дресс-код они точно не пройдут.

Основательно подкрепившись, Сухов расплатился с хозяином и придержал его:

– А скажи-ка, любезный, где здесь можно купить приличную одежду и парики?

Содержатель постоялого двора посмотрел на него с сомнением, тогда Олег положил на стол перстень с изумрудом.

– У старого Курбэ найдется всё, что нужно шевалье, – тут же затараторил хозяин, глаз не отрывая от камушка в оправе. – Если шевалье желает продать…

– Шевалье желает, – подтвердил Сухов, – но дешево не продаст.

Поторговавшись, ударили по рукам.

Содержатель тут же выложил пять золотых монет в пол-луидора и стопочку серебряных ливров.

Занялись шопингом.

Паха с Жекой, исполнявшие роли простых солдат, покупок не делали.

Пончика, игравшего врача, обрядили в строгий черный камзол, обули в туфли с пряжками, на плечи накинули серый плащ, а на голову – простую шляпу нахлобучили.

Олег переоделся в свое любимое – черное с серебряным шитьем. Парик он себе тоже выбрал брюнетистый – дурацкий тренд, но бритые головы еще в моду не вошли.

Яр принарядился в костюм из коричневой тафты.

– Ёш-моё, – ворчливо проговорил Быков, – хоть на людей стали похожи.

– А что, удобно! – высказался Пончик, напяливая паричок. – С волосами не почешешься, а тут снял – и скреби себе на здоровье. И голову мыть не надо – тряпочкой протер, и готово! Угу…

– И не говори, – поддержал его Яр. – Постирал, выкрутил и сушиться повесил!

– Балда ты, – с укором ответил Шурик.

Внезапно он вздрогнул.

– Там… этот, – сказал Пончик изменившимся голосом, – черный купец!

Сухов посмотрел. И впрямь знакомая по Роттердаму фигура поспешно переходила улицу.

Решив разобраться с непонятками, Олег рванул следом, придерживая шпагу.

Черный оглянулся и заторопился. Сухов не отставал. Он подобрался настолько близко, что, когда «хранитель врат» обернулся в очередной раз, Олегу удалось рассмотреть лицо таинственного купца – ничем особым не примечательное, обычное, оно дышало силой, не пряча чувств, страха среди которых не было.

А красный шрам на бритой щеке выделялся, как клеймо.

Черный сорвался с места и побежал, резко сворачивая за угол.

Сухов метнулся следом – и замер.

За углом наличествовала глубокая ниша, скрывавшая статую Богоматери.

Рядом с грубоватым изваянием оставалось достаточно места, чтобы приютить в случае дождя двоих или даже троих человек, однако ниша была пуста.

– Где он? – воскликнул, подбегая, Пончик.

– Не знаю, – буркнул Олег. – Свернул сюда – и с концами.

– Может, тут дверь потайная?

– Кино и немцы…

– Ёш-моё, какая дверь? – проворчал Быков. – Тут каменная кладка.

– Упустили, короче.

– Да и черт с ним!

– Правда что…

– Ладно. Это самое, возвращаемся – и по коням.

– В Париж?

– В Париж!

Дорога до Парижа вела почти точно на юг, пролегая через Амьен.

Олег торопился не особо, ибо спешка ничего не могла изменить, разве что пыли на тебе больше осядет.

День за днем маленькая кавалькада продвигалась к столице королевства. Ночевали в гостиницах – на свежем воздухе было… мм… слишком свежо.

Где-то малость заплутав, Сухов в какой-то момент выбрал не ту дорогу.

Впрочем, цена ошибки была ничтожной – просто подъезжать к Парижу пришлось не с севера, через Сен-Дени, а с западной стороны, следуя через ворота Сент-Оноре.

Олег пустил гнедка шагом – до города оставалось каких-то десять верст от силы.

Сегодня они, дай бог, успеют снять мансарду или комнаты поприличнее, на сколько хватит их невеликих средств, а завтра придется искать пути в Версаль.

Просто так на прием к королю не попадешь, только по знакомству, а среди знакомых Сухова царедворцы не числились.

Олег не долго прикидывал способы решения этой задачки, его вниманием завладела милая заварушка – впереди, у поворота, человек десять конных остановили богатую карету и увлеченно ее грабили.

Ан нет – жертвы разбоя не были такими уж беспомощными! Раздался сухой треск выстрела, и один из конников схватился за плечо.

Тут же из кареты выскочил мужчина без шляпы, но со шпагой в руке.

Кучер вскинул мушкет, выпалил – и упал с козел, сраженный ответным выстрелом. Двое грумов с запяток храбро кинулись на разбойника-кавалериста, орудуя ножами.

Одного из них всадник рубанул палашом – рубаха на груме окрасилась алым, а другой и сам всадил клинок вражине, да хорошо так, по рукоять.

– Вперед! – бросил Сухов. – Поможем!

Товарищи только и ждали команды. Все пятеро пришпорили лошадей.