«Завтра в Версаль…» – было последней мыслью Олега, перед тем как он заснул.

Алжир, Атласские горы, Крепость ифритов

Елена Сухова, в девичестве Мелиссина, оказалась завзятой водилой.

Большую часть жизни не разумевшая даже, что «самобеглые коляски» вообще могут существовать, по крайней мере не в сказках, она быстро утратила страх перед автомобилями, ласково называя их машинками.

И гоняла с упоением, выбирая спортивные модели, вроде «порше».

Но здесь, в Алжире, стране небогатой, не могущей похвастаться шикарными автострадами, Елена поневоле пересела за руль «тойоты», простенького внедорожника.

Именно что не навороченного «крузака», а истинного джипа, надежного железного коня для геологов, археологов и прочих «первопроходимцев».

Зато уж носиться на нем можно было уверенно, не боясь поцарапать гигантский хромированный бампер и прочие прибамбасы.

Держась за предохранительную дугу, Сухова привстала, наблюдая за стайками туристов, бродивших между колонн Тимгада – римского Тамугаса, берберами переиначенного в Тамугади.

Европейцы на Елену оглядывались – женщина была одета по-туарегски.

В легких шароварах, в длинной рубахе-гандуре, стянутой в поясе, и с платком-покрывалом на голове, свернутом в виде шлема, Мелиссина ничем не отличалась от гордого кочевника, жителя пустыни.

Из тени арки возник Махмуд, ученый-алжирец, ведущий раскопки рядом с римскими термами.

К экспедиции Акимова он относился с обидным снисхождением, принимая хронофизиков за полоумных «тарелочников».

– Мадам Элен! – воскликнул он, приставляя ладонь козырьком ко лбу. – Вы в Кусантину?

– Нет, я в крепость!

– Помедленнее, мадам, помедленнее!

Елена расхохоталась, плюхаясь на сиденье.

Мотор радостно взревел, словно предвкушая быструю езду, и «тойота» покатила на юг.

Легкая улыбка на губах Суховой увяла – тревога за Олега не пропадала, она то слабела, то усиливалась, но не отпускала насовсем.

И страх, этот постоянный, жилы вытягивавший страх!

Да, Олег – человек сильный, убить его нелегко, но все мы внезапно смертны. А самое ужасное – это пропасть лет, пролегшая между ними.

Ах, будь он хоть на краю света, одолеть тысячи миль – не вопрос. Но вот что делать, как быть, если до твоего любимого – века?

И Наташка грустит. Где ее любимый папулечка?

И как ребенку объяснишь, что папулечка угодил в чужое время? Тут и взрослый-то теряется, понять, представить себе не может.

Алёна вздохнула, выворачивая руль. В лицо дунул горячий ветер. Тамугас выстроен в горах, на перекрестке важных дорог.

При римлянах здесь было куда влажнее, нежели сейчас. Тут и хлеб родил, и коровки паслись, а нынче в этих местах прошла граница с великой Сахарой.

Пески наступают, покрывая зеленые пастбища, приносят зной и пыль.

Колеса прошелестели по бурой, выгоревшей траве и зашуршали по рыжим барханам. Поворот – и Крепость ифритов возникла сразу и вся целиком.

Невысокие, щербатые стены.

Ряд толстых, обточенных ветром колонн.

Парочка чудом сохранившихся арок.

Дальняя, ворота Иштар, была наполовину засыпана песком, а та, что поближе, звалась воротами Танит.

Выглядели врата монументально – метров семь в высоту. Две телеги свободно разъедутся под аркой.

Врата были сплошь истыканы, облеплены, уставлены блестящими стойками и стеллажами приборов, образуя как бы вторую арку – в стиле хай-тек.

К стеллажам тянулись змеившиеся кабели, в сторонке монотонно тарахтел дизель-генератор.

Хронофизики в просторных белых рубахах и штанах всё что-то настраивали, измеряли, проверяли, снимали показания…

Ученые трудились по-стахановски, постоянно устраивали мозговые штурмы, генерировали идеи, одна другой безумнее.

Физики словно чувствовали вину за то ЧП, когда вдруг, ни с того ни с сего, открылся межвременной портал, перед которым играла Наташка. Олег девочку спас, а самого его утянуло в прошлое.

Витька Акимов и вовсе усох от переживаний. Чуть не взбесился, когда оказалось, что портал спонтанно схлопнулся, коллапсировал. Ни в прошлое попасть, ни в будущее. Вход воспрещен.

Больше года рыскали, пока не вышли на Крепость ифритов. Хороший портал, активируется с полпинка.

Одна только проблема – шагая из века XXI в XVII, оказываешься точно в тех же местах, а в то время тут янычары, турки, арабы, пираты берберские…

Антоха не зря приделал на вратах Танит табличку «Не влезай – убьют!».

Елена затормозила, выпрыгнула из джипа.

Виктор Акимов оторвался от своих тестеров, приподнял и опустил шляпу – страхолюдный соломенный брыль.

– Там Антоха свеженькой «пепси» приволок, – сообщил он. – Шикарно!

– Испробую, – улыбнулась Елена. – А вы что, опять будете запускать? Рано же еще!

– Конечно же, – скривился ученый. – Мне просто хроностабилизатор не нравится, плохо выходит на режим. Вот будет здорово, если он гавкнется! Шикарно… Сейчас запустим, протестируем, проверим синхронизацию, конечно же. Если будет сбой, придется в Москву звонить, чтобы запасной выслали. Неделю потеряем, конечно же.

– Вот гадство! – огорчилась Мелиссина.

– И не говори, – вздохнул Акимов. – Шикарно… – Мамочка приехала! – прозвенел детский голосок.

Сухова подхватила свое визжащее сокровище, опустила конец покрывала, прятавшего пол-лица, и чмокнула дочечку в нос.

– Не баловалась? – строго спросила она.

– Не-а!

– Дядю Витю не обижала?

Наташа задумалась и честно призналась:

– Не знаю, он не говорил.

– Тогда ладно.

Взяв дочку за руку, Елена неторопливо направилась к огромному кемперу. После духоты окунуться в кондиционированную прохладу – это настоящее блаженство.

Непроизвольно Сухова оглянулась на врата Танит.

Пять дней подряд ученые всё проверяют, а потом, каждое воскресенье, ровно в полдень, открывают межвременной портал.

В 1671 год.

Ярослав с Пончиком, Павел и Евгений ушли в то лето от Рождества Христова еще две недели назад и до сих пор не вернулись. А теперь еще этот хроно… хреностабилизатор!

Когда Акимов соединяет 2014-й с 1671-м, за мерцающей рамкой портала мало что увидишь.

Разве что крепость в том времени выглядит поновей и поцелей, а за дальней аркой Иштар виднеется травянистый холм – это он в XVII столетии такой зеленый, а вот в XXI – сплошной песок.