Моногамия не обнаружена ни у одних общественных – живущих группами – приматов, кроме – если верить общепринятому взгляду – нас с вами.

Антрополог Дональд Саймонс поражается, как и мы, заявлениям о том, что моногамные гиббоны могут служить жизнеспособной моделью человеческой сексуальности. «Все разговоры о том, почему люди должны (если должны) образовывать пары по примеру гиббонов, можно смело отнести к дебатам уровня „почему море кипит“ или „есть ли у свиней крылья“»63.

Если бы Томасу Гоббсу предложили спроектировать животное, отвечающее его мрачнейшим представлениям о человеческой натуре, у него бы наверняка получился шимпанзе. Эта обезьяна, кажется, является живым воплощением гоббсианского представления о всей той мерзости, что приписывается дикой, догосударственной эпохе. Считается, что шимпанзе властолюбивы до безумия, ревнивы, вспыльчивы, хитры и агрессивны. Убийства, организованные военные действия против других групп, изнасилования и детоубийства – вот отличительные черты их поведения.

Когда в 1960-х были опубликованы эти леденящие кровь наблюдения, теоретики быстро предложили теорию «обезьяны-убийцы», объясняющую происхождение человека. Приматологи Ричард Ронгам и Дейл Петерсон оформили эту демоническую теорию в самых убийственных терминах, найдя в поведении шимпанзе доказательства кровожадности первобытных людей: «Жестокость шимпанзе предшествовала и мостила дорогу и для войн между людьми. Современному человеку остаётся лишь изумляться, как он смог выжить в течение 5 миллионов лет смертоносной агрессии»64.

До того как шимпанзе стали считаться лучшей живущей моделью поведения доисторических людей, эту позицию занимал наш более дальний предок, павиан. Эти приматы живут на земле и адаптированы к экологической нише, которую, вероятно, некогда занимали наши предки, спустившись с деревьев. Но модель павианов пришлось отбросить, когда стало ясно, что у них нет некоторых фундаментальных человеческих характеристик: кооперации на охоте, использования примитивных орудий, организации при ведении войн и борьбы за власть, включающей создание сложных коалиций. В то же время Джейн Гудолл и другие наблюдали эти качества в поведении шимпанзе. Нейрофизиолог Роберт Сапольски – эксперт по поведению павианов – замечает, что «шимпанзе – это то, чем хотели бы стать павианы, будь у них хоть малая толика самодисциплины»65.

Неудивительно, что столько учёных считали, что шимпанзе – это то, чем стали бы люди, если бы у них было чуть меньше самодисциплины. Значение шимпанзе в моделях человеческой природы второй половины ХХ века трудно переоценить. Исследовательские карты, которые мы оставляем в наследство (или наследуем от предыдущих учёных), заранее определяют, что именно мы исследуем и что в итоге обнаружим. Звериная злоба, которую демонстрируют шимпанзе, вкупе с постыдной жестокостью, что была столь характерна для человека в течение длительного периода его истории, казалось бы, подтверждают предположения Гоббса о человеческой природе, если её ничем не ограничивать.

Таблица 1.

СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ СРЕДИ ЧЕЛОВЕКООБРАЗНЫХ ОБЕЗЬЯН66

Бонобо

Равноправные и миролюбивые; сообщества поддерживаются связями между самками, хотя их социальные связи с самцами так же имеют место. Статус самца наследуется от матери. Связи между матерью и ребёнком остаются на всю жизнь. Сексуальная организация – разнообразные совокупления междумногими самцами и самками

Шимпанзе

Связи между самцами – самые сильные; они приводят к образованию неустойчивых коалиций самцов. Внутри территории, охраняемой самцами, живут самки, на нежёстко закреплённых территориях. Они не формируют сильных связей друг с другом или каким-то отдельным самцом. Сексуальная организация – разнообразные совокупления между многими самцами и самками

Человек

Самый разнообразный по качествам общественный вид приматов. Есть многочисленные свидетельства всех типов социально-сексуальных связей, коопераций и соревновательности среди современных людей. Сексуальная организация – разнообразные совокупления между многими самцами и самками[6]

Горилла

Как правило, один доминантный самец (известный как «серебряная спина») занимает территорию для своей семьи, состоящей из нескольких самок и детёнышей. Подрастающие «черноспинные» самцы изгоняются из группы по достижении половой зрелости. Самые сильные социальные связи – между самцом и взрослыми самками. Сексуальная организация – полигамия

Орангутанг

Одиночные человекообразные, демонстрируют мало связей любого типа. Самцы не переносят присутствия друг друга. Взрослый самец устанавливает обширную территорию, где живут несколько самок. Каждая имеет свою территорию. Совокупления рассредоточены, редки и зачастую насильственны

Гиббон

Гиббоны живут нуклеарной семьёй; каждая пара занимает чётко установленную территорию, на которой исключено присутствие других пар. Совокуплениямоногамны

Однако есть серьёзные сомнения в пригодности модели поведения шимпанзе для понимания доисторических сообществ людей. В то время как шимпанзе чрезвычайно иерархичны, у первобытных собирателей в группе царит поразительное равноправие. Распределение пищи – самый наглядный пример, на котором демонстрируется иерархия шимпанзе, в то время как после успешной охоты у собирателей-людей на первом плане стоят уравнительные распределительные механизмы. Большинство приматологов соглашаются с тем, что шимпанзе отличаются ориентацией на власть. Но, может быть, рано обобщать наблюдения в Гомбе, учитывая, что есть и другие, к примеру, в Таи, Кот-д’Ивуар (Западная Африка). Они подтверждают, что некоторые шимпанзе в дикой природе делятся едой примерно так же, как и люди-собиратели. Приматолог Крейг Стэнфорд находит, что в то время как для шимпанзе в Гомбе характерны «крайнее кумовство и изощрённое коварство» при распределении пищи, шимпанзе в Таи делят пищу среди всех членов группы независимо от того, друг он или враг, родственник или относительно чужой67.

Таким образом, если данные о шимпанзе, изучаемых Джейн Гудолл и другими в Гомбе, вроде бы поддерживают мысль, что безжалостность и расчётливый эгоизм свойственны поведению этого вида, то информация с других мест обитания прямо противоречит или ставит под сомнение эти заключения. Данные о поведении диких шимпанзе крайне ограничены, поскольку исследование их поведения в природе чрезвычайно сложно. Поэтому обобщать эти данные нужно с большой осторожностью. А их несомненный интеллект и высокосоциальная сущность в равной степени заставляют сомневаться в достоверности данных, полученных при наблюдении шимпанзе в неволе. Это всё равно что ориентироваться на поведение заключённых в тюрьмах для описания человека как вида.