— Это станет ясно только через несколько дней, так что надо ждать.

— Ну что ж, — бодрым тоном проговорил Спанки, потирая руки. По крайней мере, можно подумать о ленче.

— Да ведь сейчас уже почти четыре часа. О каком ленче ты говоришь? — недоумевал я.

— О твоем завтрашнем ленче с Максом. Дэррил пригласил его. Очевидно, он со дня на день ожидает повышения по службе и, наверное, решил предпринять для верности упреждающий, так сказать, шаг, пригласив Макса в ресторан. Ну а теперь его место сможешь занять ты.

— А тебе не пришло в голову, что предложение занять его место попахивает довольно-таки дурно? — спросил я.

— Излишняя щепетильность в подобных делах ничего тебе не даст, — парировал Спанки. — Оглянись вокруг себя — ведь ты живешь в мире, буквально кишащем дурными людьми. По улицам бродят бездомные мужчины и женщины, которым не повезло в жизни и которые со страхом смотрят в будущее. А мимо, словно их и не замечая, шагают процветающие граждане, те самые десять процентов, которым принадлежат девяносто процентов всех богатств страны. Жизнь всегда обманывает бедных, и чем беднее они становятся, тем очевиднее этот обман. Поправить спое положение можно только собственными силами. В былые времена бездействие оборачивалось всего лишь одиночеством. В наши дни пассивность чревата полным крахом. Мартин, ты должен подумать о своем будущем и измениться коренным образом. Ведь я не всегда буду рядом.

Мы прошли вдоль зеркальных панелей магазина, и Спанки распахнул передо мной дверь.

— У меня деловое свидание, — сказал он. — А ты прочитай записку, которую я оставил на твоем столе, и действуй в соответствии с моими рекомендациями. В твоих служебных делах грядут поистине судьбоносные перемены.

Это был один из старейших и самых знаменитых ресторанов во всей стране. У нас над годовой сияли матовые шары семи громадных люстр, а вдоль одной из стен тянулся инкрустированный бар из красного дерева, уставленный бутылками с более чем сотней сортов виски. Округлой формы просторные столы отстояли друг от друга не менее чем на десяток футов. Официантов было ровно столько же, сколько и столов, причем все они строго придерживались некой вполне конкретной табели о рангах.

Сквозь щели в массивных малиновых портьерах, драпировавших огромные окна в дальнем конце ресторана, виднелись смутные контуры деловой части города, и у меня возникло ощущение, что дневной свет никогда не проникает в глубь зала. Очевидно, обедавшая здесь престарелая публика предпочитала, чтобы ей лишний раз не напоминали о быстротечности времени. Я стоял у стола метрдотеля и с нетерпением ждал Спанки, ибо без него совершенно не представлял, как мне следует себя вести.

Мне еще ни разу в жизни не доводилось бывать в столь шикарных заведениях, а тем более в этом ресторане. Если верить Спанки, “Столовая сэра Ричарда Стила” некогда была удостоена едва ли не всех существующих в ресторанном мире престижных наград, хотя следовало признать, что в послевоенные годы его пятизвездочный лоск все же несколько потускнел. Макс был буквально шокирован, когда я, следуя инструкциям своего персонального даэмона, пригласил его сюда. Его ленч с Дэррилом, естественно, был отменен, поскольку мой напарник, что называется, выбыл из игры на неопределенное время.

— Извини, что опоздал, — прозвучал у меня над самым ухом знакомый голос. Спанки был в черном смокинге, накрахмаленной рубашке со стоячим воротничком и при галстуке-бабочке. Он показался мне похожим на Берти Вустера.

— Что это ты так разоделся? Или тоже примешь участие в трапезе?

— Ты поразительно догадлив. Ну как, удивился, когда Макс принял твое приглашение на ленч?

— Не то слово. Вообще, можно сказать, едва на ногах устоял.

— Макс — идеальное воплощение двух качеств: чревоугодия и редкостного снобизма. Разве такой устоит перед соблазном отобедать в подобном заведении? Ты сказал ему, что твой отец состоял членом этого клуба?

— Равно как и дед.

— Прелестно. Я постараюсь ввести тебя в курс некоторых тонкостей этикета, а о всяких мелочах можешь поболтать, как сам того пожелаешь.

— А зачем мы вообще сюда пришли?

— Скоро узнаешь. Кстати, мне пришлось изрядно попотеть, чтобы заполучить именно этот столик. Имей в виду, что непосредственно перед тем, как ты сделаешь заказ, к вашему столику подойдет дородный джентльмен с седыми усами. Когда он узнает тебя, очень важно, чтобы ты ответил ему взаимностью и тоже узнал его. Он пожмет тебе руку и, если все пойдет гладко, присоединится к вашей компании.

— Кто он такой?

— Смотри внимательно, кажется, тебя собираются проводить к столику.

Путь через громадный зал показался мне бесконечно долгим. Я был минимум на десяток лет моложе не только любого посетителя, но и большинства официантов. Шагая по толстому ворсистому ковру к одному из самых уютных столиков, я то и дело ловил на себе взгляды окружающих. К моему приходу Спанки уже восседал за столом, покрытым ослепительно белой скатертью.

Официант выдвинул для меня стул и с елейным выражением лица стал ждать, когда я обращу на него внимание.

— Не желает ли сэр в ожидании гостя выпить аперитив?

— Закажи себе сухой херес. — Спанки назвал конкретную марку вина, не помню уже, какого именно, и я немедленно исполнил его указание. Он распахнул массивное, в кожаном переплете меню и, слегка посмеиваясь, принялся листать его — Надо же, они имеют наглость требовать за шашлык по-татарски целых двадцать семь фунтов.

— Да как же я буду расплачиваться за все это?

— О, совсем забыл. — Он полез в карман пиджака и извлек из него пачку пятидесятифунтовых банкнот. — Воспользуйся вот этим. Не волнуйся, не фальшивые. Вполне законное платежное средство. В ресторанах вообще предпочитают получать наличными, пластмассовые же карточки здесь продолжают считать бессмысленным и к тому же весьма сомнительным нововведением. Только не забудь, чаевые соммельеру надо будет дать отдельно.

— Кто такой соммельер?

— Официант, который предлагает напитки, болван. Ну почему в наше время почти полностью забыт светский этикет?

Я оглядел посетителей ресторана. Седые люди в седых же, то есть серых, костюмах, почти все страдающие от избытка веса, да несколько высокомерных дам с отвратительными зубами. Некоторых из них я узнал сразу:

Маргарет Тэтчер, сидевшая в уголке и тихо беседовавшая с кем-то, — она показалась мне старой и очень усталой; несколько видных членов кабинета; певица из кабаре, которую я считал давно умершей. Я не удивился бы, увидев где-нибудь здесь Роберта Максвелла, с жадностью поглощающего запеченного палтуса.

— Что и говорить, не особенно впечатляющее зрелище. Капитаны нашей индустрии. Мужчины и женщины, в чьих руках бразды правления обществом. Жалкая картина. Куда подевались великие лидеры? Вместо Гладстонов одни лишь Питтсы[9]. — Спанки устремил на меня задумчивый взгляд. — Это я так шучу на политические темы.