– Слушай, Серёга, ты меня извини, так и не успела с тобой поговорить, – сказала она. – Приехала и закрутилась, а сегодня уже домой.

– Да ладно, поговорить всегда успеем, – ответил он своим новым, ломким голосом и прибавил очень серьёзно: – Зато с Ромкой познакомилась.

Ксения взглянула на него: неужели ревнуешь? Но через секунду они уже смеялись, держась за одну металлическую стойку турника. Рука Ксении была чуть выше. Всё-таки хорошо, что есть Серёга. С ним что думаешь, то и пишешь, ничего не надо держать в уме, да и если захочешь – всё равно не удержишь. Отсмеявшись, она рассказала ему обо всём, что с ней случилось, как прожила год, о чём вспоминала вечерами, как решила всё бросить и махнуть сюда хотя бы на день… Сергей выслушал молча, и лишь в конце легко пожал её руку.

– Но ты обязательно продолжай танцевать. У тебя знаешь какой талант!

– Мне кажется, много таких талантливых. Но я тебе верю, спасибо.

– Хочешь, покажу новую румбу? Мы в пятницу выучили. Твою партию знаю, вот сейчас как раз повторял.

– Давай, мне уже Вика немного показала. Ночью, в кровати.

– Правда, что ли? – сказал он со смехом. – Она может. Хотел бы я на вас посмотреть! В общем, так, Ксюха, иди сюда, стой здесь. Ноги вместе. А я вот здесь, – поставив её в центре площадки, Сергей отошёл метра на три. – Мы друг друга ещё не видим, – продолжал он, – первый такт вступления: два, три, четыре… раз! Я поворачиваю голову, а ты медленно протягиваешь руку… И бёдрами… такие рисуешь восьмёрки, одну вниз, поглубже, другую – вверх… Ну, ты гений! Всё помнишь. Я к тебе подхожу с поворотами, и два такта – «скользящие дверцы». Поняла?

– Да, – кивнула Ксения. – Давай ещё раз повторим и пойдём дальше. Интересно, что там Владимир навыдумывал…

Владимир, в бессчётный уже раз, удивил её своими выдумками, и к бесплатному телефону Ксения шла, мысленно повторяя разученную вариацию. Но при всей неожиданности движений запомнились они легко, словно шёлковая нить с первого такта попала Ксении в руки и без ошибки вела по лабиринтам тренерской фантазии. Куда ни свернёшь – везде одна мысль, одно чувство, одна история… И уже представлялась музыка, зрители и всё праздничное конкурсное сумасшествие, от которого она никогда, никогда не отвыкнет.

Возле полосатой будки сторожа Ксения встретила Дашу Воронину и впервые подумала о том, какой жаркий поднимается день. Даша, умница, была во всём белом – кепке, изпод которой, закрывая спину, вились пышные волосы, майке, бриджах и чешках. Оказалось, она тоже идёт к автомату.

– Звони первая – сказала она Ксении.

– Нет, только после вас!

Они посмеялись, ещё немного поспорили, даже потолкались плечами, и в тот самый миг, когда Ксения была готова уступить, Даша сказала: «Ну, ладно, уговорила», – и сняла трубку с заржавленного рычага. Ксения отошла в сторону и демонстративно закрыла ладонями уши. Даша разговаривала минут десять: сперва о чём-то весёлом – даже сквозь ладони слышался её смех; один раз она выронила трубку, согнулась и хлопнула себя по коленям… А потом вдруг погрустнела, стала задумчивой. Жестом показав, что телефон свободен, пошла было назад, но остановилась на краю поляны и не тронулась с места, пока Ксения уверяла бабушку, что всё в порядке и сегодня она приедет.

– Тебе ещё надо звонить? – спросила Ксения, поговорив. – Ты бы сразу.

– Нет, кажется, больше не надо. – Даша покачала головой. – Просто не знаю, куда идти. В корпусе скучно, а гулять?… Оделась неподходяще, вся запачкаюсь.

– Так переоденься. И пойдём купаться, всех наших позовём.

– Ладно, с тобой уже не скучно.

Они выбрались на аллею. Даша сняла кепку и, подняв волосы, подставила затылок ветерку.

– Ох, ну и пекло. В такую погоду я всегда думаю, не подстричься ли.

– Не надо! – воскликнула Ксения. – Зачем такую красоту срезать? Ну, хочешь, я подую?

Даша покачала головой, но Ксения всё же отобрала у неё кепку и, идя позади, раскрутила, как вентилятор.

– Спасибо. Вроде, полегче, – сказала Даша. – У меня из-за погоды, наверное, вчера голова болела. Я и вечером никуда не пошла, отпустила Ирку погулять, сама посидела с мелкими. С ними развеселилась, потом ещё Толя угостил коньяком, пятьдесят грамм…

– А меня чуть пивом не угостили, – вспомнила Ксения. – Пётр Павлович. Горечь, фу!

– Я тоже не люблю.

– Хочешь, расскажу, что случилось на дискотеке?

Только никому ни слова, договорились?

– Никому, – кивнула Даша. И Ксения рассказала ей о вчерашнем происшествии – но уже спокойно, так, будто не сама пережила, а увидела в кино или прочитала. Даша, кажется, больше неё разволновалась.

– Я бы, наверное, там умерла, – сказала она. – И до двери бы не дошла.

– Почему?

– Трусиха. На словах буду спорить до последнего, буду ругаться, убегать, но стоит крепко взять за руку – и я уже никакая. Почему? – Даша пожала плечами, – не знаю, с детства так. Поэтому я всегда избегала таких мест, где могут взять за руку. Вика это чувствует, иногда пользуется. Но в шутку, конечно, я на неё не обижаюсь…

Разговаривая, они дошли до корпуса, поднялись на второй этаж. Там в вестибюле смотрели «Ну, погоди!» младшие девочки. Лена, партнёрша Ромы, вместе с Катей – той, что в пятницу расчёсывала Даше волосы, – что-то писали за журнальным столиком.

– Мы уже заканчиваем, Даша! – наперебой заговорили они. – Сейчас, ещё две минуты, хорошо?

На экране двухметровый заяц поднялся над шахматной доской, взял волка за шиворот и закинул в баскетбольную корзину. Девчонки засмеялись, зааплодировали, а смышлёная Катя покосилась на гостью: «Ты ведь не будешь так кидаться, правда?» – и тут же отдёрнула взгляд. Затем она встала и подошла к Даше со сложенным пополам тетрадным листком.

– Можно посмотреть? – Ксения протянула руку. – Не бойся, я тебя не съем.

– Она добрая, – подтвердила Даша. – И умная.

Насторожённо глядя снизу вверх, девчушка отдала Ксении листок, исписанный крупным детским почерком:

Новый психотропный наркотик, кодовое название – «СБТ»