И впрямь еще на что-то надеется. А мне как поступить? Согласиться — вроде бы получится, что и на остальное согласна, а отказаться — обидится и на вопрос отвечать не станет.

Была не была: согласилась на клубную карту.

— Отлично, Настенька! — Не голос, а подсолнечное масло «Олейна», оливковое не хочу обижать, очень люблю его. — Давай прямо сегодня оформим.

— Сегодня, Димочка, никак не получится. Статью пишу… — так ласково говорю, журналистка я, в конце концов, или нет:

— Про Ливанцева?

— Нет, по нему только материал собираю. Кстати, может, ты знаешь? В какой он школе учился?

Он задумался.

— Ты бы меня еще про детский сад спросила. В институте я, может, и знал, но столько лет ведь прошло. А ты в архиве университетском поспрашивай. Остались какие-нибудь знакомства с твоего факультета?

— Ну да. Одногруппница преподает.

— Так чего проще. Выйди через нее на архив. Личные дела, по идее, должны сохраняться. Дальше, полагаю, учить мне тебя не надо.

— Дима, ты гений! — Действительно, как сама о таком простом пути не догадалась? Тупеешь, Танеева!

— Никогда не сомневался в своей гениальности. Вот познакомимся ближе, поймешь.

Блажен, кто верует. Ну пусть в иллюзиях поплавает!

— Димочка, отвечаю, как статейку в понедельник скину, мигом поедем карточку оформлять.

— Забито.

Закончила разговор, побежала мыть руки. Затем принялась искать телефон одногруппницы. Лет десять уже с ней не виделась. Знала только, что она на факультете продолжает работать.

Остаток дня ушел на телефонные переговоры. Вышла на нее лишь к вечеру. Условились о встрече в понедельник днем.

Старые связи — дело полезное. Столько лет не виделись, а Лидка встретила меня, как родную. И косточки всем однокурсникам перемыли, и узнала много интересного, сильно, оказывается, я отстала от жизни. И с архивом Лида меня связала. Нарыли мне там личное дело Ливанцева!

Там и нашла номер школы!

На другой день отправилась туда. К директрисе пробилась с трудом. Еще большего труда стоило заполучить список ливанцевских одноклассников. В результате дали, однако безо всяких координат. У нас, мол, нет, разыскивайте сами. И на том спасибо!

На всякий случай спросила про учителей. С ними обстояло хуже. Классная руководительница Виталия умерла, а остальные давно уже в школе не работали.

Выйдя из школы, пробежала глазами список. Подарок! Вот она! Корчагина Людмила Дмитриевна собственной персоной. Действительно, оказалась его одноклассницей. Значит, мне надо искать других одноклассников… Боже! Еще одна знакомая фамилия! И имя совпадает! И по возрасту! Ленька Фролов учился в Институте стран Азии и Африки, и у нас была общая компания. Он даже одно время пытался за мной ухаживать, но отношения ни во что не вылились. Надо же, как узок мир! Вряд ли это простое совпадение. Он совершенно точно заканчивал английскую спецшколу где-то в центре.

В одной из старых книжек у меня точно есть его телефон. Позвоню наудачу. Вдруг не переехал или даже и переехал, но на старом месте кто-то из родственников живет.

Домой добралась не быстро. Пробки ужасные. Вся извелась от нетерпения. По дороге не переставала думать: надо же, наши пути с Ливанцевым постоянно пролегали где-то рядом, а пересеклись лишь сейчас. Ну кто бы мог предположить, что они с Ленькой Фроловым одноклассники! А он ведь даже демонстрировал мне себя на выпускной фотографии. Отчетливо помню. А там наверняка и Ливанцев был, и Людмила Корчагина.

Только бы Леньку тоже куда-нибудь за границу не занесло. Он ведь китаист! До Китая мне сейчас никак не добраться!

Вот он, мой дом, наконец. Сразу же принялась искать старые записные книжки. Всю комнату перерыла. Нет! Но ведь совсем недавно мне на глаза попадались. Вспомнила! На антресолях, когда для Виталия одежду искала.

Взвилась на стремянку и повторила подвиг недельной давности. Опять завалила весь коридор, но нашла. Вот она, дорогая записная моя книжечка канувших в Лету журфаковских времен. А ведь и впрямь кому рассказать: университет-то в прошлом веке закончила. Фролов, Фролов, Фролов… Ух ты! Сразу два телефона — его и его бабушки, он у нее, помнится, жил, когда у них в квартире ремонт делали. Отличные его бабушка пироги пекла! Она была родом откуда-то из Сибири. С черникой пирогами угощала, с яблоками, капустой, а один раз я у нее пельменями объелась.

Ну, Настя, рискнем. Ушам своим не поверила: после третьего гудка в трубке послышался Ленькин голос.

— Привет, — говорю, — не узнаешь?

Он там, у себя, поперхнулся.

— Танеева, ты? Какими судьбами?

— Скорей не судьбами, а сложными извилистыми дорожками, — отвечаю. — Как живешь-поживаешь?

— Нормально, Продвигаю нашу дружбу с Китаем по экономической линии.

— То есть востребован?

— Не без этого! Ты-то как?

— Тоже по-прежнему журналистикой занимаюсь. В «Воскресной неделе».

— Извини, Танеева, не читаю, но теперь буду. Или ты теперь уже… не Танеева.

— Пока все еще она самая.

— Дети? Муж?

— Ответ отрицательный.

— Не верю.

— Так уж сложилось.

— А у меня двое детей. Мальчик и девочка. Все по правилам.

— Ну хоть у тебя в этом плане удачно.

— Да вроде не жалуюсь. Хорошо, что позвонила. Надо увидеться, пока я снова в Китай не отбыл. Но, подозреваю, ты не просто так спустя столько лет на моем горизонте возникла. Говори, не стесняйся, что нужно?

— Да если честно, сущую ерунду. Ты в школе в Уланском учился?

— Точно, — с удивлением отозвался он. — А что?

— В одном классе с Виталием Ливанцевым.

— Понятно, откуда ветер подул. И как ты, Танеева, только вычислила?

— Случайно. Мне одну вещь надо уточнить… — Я задумалась, как сказать лучше, а потом, плюнув, решила действовать напролом. Ленька свой, должен понять. А скрыть захочет, так по-любому скроет. — Про Ливанцева и Людмилу Корчагину.

— Ну, любовь у них случилась. Она к нам только в десятом классе пришла, и у них с Виталькой тут же роман начался. Родители с обеих сторон с ума сходили. Деткам в институты готовиться, а у них на уме одни чувства.

— А потом что?

— Потом вроде продолжали встречаться. Только кончилось все трагически. Не в смысле, что с Виталием по-нехорошему разбежались. Людмила погибла.

— Как погибла? — воскликнула я. — С собой покончила?

— Да нет. Под машину попала. Возле самого дома. Представляешь, насмерть!

— В каком году? Через сколько лет после их женитьбы?