— После свадьбы, — отрезала я.

— Честно? — аж задохнулась она от счастья.

— Честно. — Кто знает, хоть она и отвратительная баба, но вдруг еще понадобится. В одном мире варимся. А поссориться с ней я всегда успею.

— Еще один, последний вопросик, Настюшенька. Клянусь, не для печати.

— Давай.

— Саблина-то тогда в интервью врала… ну, насчет…

— Можешь не продолжать, — перебила я. — Абсолютная чушь и клевета!

— Я тогда и сама так решила, — вздохнула Инесса.

А я подумала: «Похоже, этим ужасным вопросом меня теперь будут мучить до конца жизни! Придется все-таки дать интервью для «Желтухи»».

Телефон звонил не переставая. Все знакомые журналисты жаждали поговорить со мной, кто по поводу фокстротного побоища, а кто уже и по поводу замужества. Конфиденциальные источники работали на пределе возможностей. Потом пришел Виталий, и я решительно выключила оба телефона.

На другой день, стоило мне появиться в редакции, последовал вызов к главному.

— Ну, Танеева, обещала ты мне сенсацию, и она вполне состоялась. Такой загогулины не ожидал от тебя. Правда, что ли, за Ливанцева выходишь, или это его пиар-ход?

— Правда, Юрий Михайлович.

— Поздравляю, — дежурно произнес он и тут же скороговоркой добавил: — И морду он в клубе бил?

— Да у вас ведь должны быть фотографии.

Он погрустнел:

— Накладка со снимками вышла. У фотографа нашего камеру как раз в этот момент заклинило.

Ну, Генка! Вот человек! Ведь меня решил прикрыть! Родина, Гена, тебе этого не забудет!

— А, да теперь не важно, — махнул рукой главный. — Ты как, Настасья, со свадьбой и прочим, надеюсь, о родной газете не забыла.

Вот он, час торжества моего!

— Я ведь давно обещала сделать эксклюзив.

У него даже рот раскрылся:

— А, ты тогда в этом смысле?

Пришлось приврать! Главный остался в полном восторге и сатисфакции. Не уверена, что в таком же восторге будет пресс-служба Виталия, но, надеюсь, уговорим и их.

Танька, увидев меня, расплылась в сладчайшей и фальшивейшей улыбке.

— Ну, ты, Танеева, лиса! Хитрюга-а. Всех обманула. Чиновник у нее из московского правительства завелся! А это, оказывается, Ливанцев ей бриллианты покупает. А я-то думаю, что это с чиновниками случилось? Кто это из них так расщедрился. Теперь-то понимаю. Но, Настька, размах у тебя для меня неожиданный. Самого Ливанцева у красотки Саблиной увела. Мы-то гадали, почему он ее бросил? А его сердце, выходит, простая девушка покорила.

— Ни от кого я его не уводила.

— Расскажи кому-нибудь другому.

Больше я с ней не спорила. Бесполезно. Танька в своей правоте уверена. Ее не переубедишь. Она продолжала засыпать меня вопросами про Виталия. И какая у него квартира, и сколько машин, и какие родители, и где собираемся жить, и собираюсь ли работать после замужества… Еле успевала отвечать. Наговорила на большое интервью.

Мне показалось, что Зоська, как обычно, молча вздыхает и страдает, однако я ошиблась.

Через месяц я принесла Зосе и Таньке приглашения на свадьбу. Зося, зардевшись, спросила:

— Настя, а можно я не одна приду, а с Геной. — Это она имела в виду того самого фотографа, который меня прикрыл. Я выдала ей еще одно приглашение.

— Конечно, Зося, буду очень рада. Он отличный мужик.

Зося зарделась сильнее прежнего.

Пока мы с Виталием готовились к свадьбе, жили в основном у меня. Нам здесь хорошо было, хотя и не всегда удобно, потому что Виталию приходилось за каждой ерундой мотаться к себе. Но нас и это не особо тяготило. Потом решим квартирный вопрос. После свадьбы. Большой и громкой. Приглашено пол-Москвы. Ничего не поделаешь. Отрабатываем ливанцевский статус. Жаль мне только одного: никто из моих родных не дожил до этого прекрасного дня. Не увидят они моей свадьбы.

В день свадьбы, пока Ливанцев плескался под душем, я вдруг вспомнила про бабушкин чайник. Пусть он станет и нашей с Виталием семейной реликвией. Неспроста ведь он выплыл на свет в тот день, когда мы познакомились. Вот достану сейчас и поставлю на почетное место в кухне!

Взобралась на лестницу и начала вынимать вещи из антресоли. Чайник в дальнем углу оказался. Посреди полного разгрома дверь ванной распахнулась, и из нее вышел Виталий, обмотанный полотенцем. Вышел и застыл на месте.

— Ну, — говорит, — и дежа вю! Неужели опять мне чужие трусы подбираешь? Смею напомнить, у меня теперь здесь своих полно.

— А вот и не угадал, — отвечаю. — Я чайник доставала.

Он уставился на него, как баран на новые ворота.

— Я им пользоваться не собираюсь. Просто хочу поставить на кухне. Будет семейная реликвия. Во-первых, это первое совместное приобретение моих дедушки и бабушки. А во-вторых, я его снова нашла в тот день, когда тебя спасала.

— Помню. — Теперь он взирал на чайник с нежностью. — Правильно, Настя. Поставим его на почетном месте и станем детям, а потом внукам рассказывать, как я голый выскочил на тебя из кустов, а ты, вместо того, чтобы испугаться и убежать, привела домой, отогрела и вышла замуж. Давай-ка помогу тебе остальное закинуть обратно!