Он перевел взгляд с Гарри на Билла. Билл молчал и смотрел на Гарри, словно спрашивал разрешения.

— Твой малой чего? Язык проглотил? — поинтересовался Джонни.

— Нет, ты что, — ответил Гарри. — Рабочий день завершен. Обычная послерабочая тоска. Верно, Билл?

— Ага, — согласился тот.

Майерс был довольно высокого роста и значительно моложе Гарри. И даже выглядел порой угрожающе. Но часто вел себя как ребенок. Всего стеснялся и часто молчал. И это несмотря на то, что не прочь был выпить.

— Парни, давайте живей. Вы не одни за стойкой, — начал раздражаться бармен.

— Мне моккачино. Билл, ты вроде хотел, что покрепче?

— Эмм, нет. Пожалуй, возьму что и ты.

— Сынок, ты в баре. Здесь положено другое пить. Если хочешь кофе, иди в кофейню, — укоризненно сказал Джонни.

— Полегче, пират. Ему корабли на абордаж не брать, — заступился за него Гарри. — Сделай нам два моккачино, а себе на чай возьми.

Гарри протянул Джонни наличные.

— К черту чай. Возьму рома, — подмигнул повеселевший бармен. — Пять минут, господа.

— Благодарствуем, — выразил признательность Гарри, потом спустя секунду окликнул. — Эй, Джонни!

Тот обернулся.

— Раз пива не взяли, принести нам еще тогда чесночных гренок.

Джонни покачал головой.

— Ну вы парни даете. Кофе с хлебом…

— Не забудь соус, — добавил Гарри.

Пока они ожидали свой заказ, освободились хорошие места возле окна. Удобные кожаные диваны с подушками подходили больше, чем высокие барные стулья за стойкой для беседы с психологом. Гарри предложил пересесть и Майерс согласился.

Разговор по душам стартовал вяло. Намеренный поделиться наболевшим Майерс ушел в себя и Гарри буквально пришлось вытягивать из него все накопившееся. Алкоголь определенным образом бы помог, но Гарри и сам не пил, и другим не советовал. Это было бы даже непрофессионально. Все сводилось к тому, что Майерс безумно уставал на работе и ровно также уставал дома. Майерс не делился чем же вызвана его усталость дома. Но то, что происходило с ним дома и на работе, безусловно влияло на его состояние. И, в частности, на его размашистые удары по своему столу, от которых разлетались документы и подпрыгивал весь кабинет. К тому времени, когда бармен Джонни принес им два моккачино и большую тарелку чесночных гренок из ржаного хлеба, Гарри уже выслушал раскрывшегося наконец Майерса и приступил к вправлению мозгов. Причина оказалась проста.

— Ты устаешь от безделья Билл, — сказал Гарри. — Мужчине всегда необходимо чем-то заниматься, работать над чем-то. Самое лучше — это работать над собой. Вот ты ходишь в качалку. Отрывайся там. Занимайся по полной.

— Я не хожу уже месяц, — печально сказал Майерс.

— Прекрасно. И несмотря на это руки у тебя здоровые. Значит не растерял еще форму. Но это пока. Возвращайся в зал.

— Я не хочу.

Гарри вздохнул.

— Билл. Мужчина, который не работает над чем-то значимым, всегда будет в депрессии. Особенно надо работать над собой в тот момент, когда личная жизнь пошла по одному месту.

— Именно! — резко произнес Майерс, от чего впереди сидевшие посетили обернулись и посмотрели на него. — Я ее боготворил! Но она решила просто разойтись! Без причин! Я сотрудник полиции в конце концов. Работаю! Чего ей еще надо?

— Причины есть всегда, Билл. Но мы сейчас говорим не о ней, а о тебе, — оборвал его Гарри. — И дело сейчас в тебе, а не в ней. Вообще забудь про нее.

— Легко тебе сказать!

— Конечно, — удивлено ответил Гарри. — Большинство вещей в жизни даются легко. Только мы почему-то сами себе навязываем, что это очень тяжело.

Майерс фыркнул. Гарри это заметил.

— Слушай, Билл. Тебе решать, как будет дальше. Хочешь быть унылой шваброй, которой моют полы, ради Бога. Это твой выбор. Но личные проблемы не должны приходить вместе с тобой на работу. Особенно, как ты сам говоришь, вместе с сотрудником полиции. Тебя никто кроме тебя из твой депрессии не вытащит.

— А как же ты, Гарри?

— Я тем более. Я не буду тебе по второму кругу разъяснять чем стоит заняться. Тебе стоит понять, что в таких случаях важно быть занятым. Ты не подросток, чтобы уходить в себя и плакать по ночам. Бери себя в руки и занимайся собой. Стать лучшим и образцовым сотрудником управления.

— А это идея, — Билл оторвал от недоеденных гренок взгляд, в котором Гарри увидел разгорающиеся огоньки. — Очень хорошая идея. Стать лучшим сотрудником управления в этом году!

— Именно, — щелкнул пальцами Гарри. — Прекрасная цель до конца года. Повесим твое фото в коридоре.

— Гарри, ты супер! — возбужденно продолжил Билл и схватил его руку.

— Главное не перестарайся, — ответил Гарри, трясясь от его очередного крепкого рукопожатия.

— Ладно Гарри, ладно, — рассмеялся Майерс. — Ты будешь доедать?

— Нет. Добивай их, — отмахнулся Гарри и демонстративно отвел глаза от гренок. На самом деле он был не прочь доесть их, но чего не сделаешь ради своего коллеги.

Гарри позволил себе улыбнуться. Ощущение того, что Майерс стал показывать признаки здравости в своем поведении, радовало его.

— Флушай, Гагги… — с набитым ртом произнес Майерс. — Газ уж мы…

— Прожуй сначала.

— Погоги… — Майерс прожевал и проглотил. — Раз уж у меня развязался язык, хоть я и не пил, я бы поделился с тобой еще кое-чем.

— Слушаю.

— Учти, звучать будет очень странно. Но у меня от этого тоже… — он покрутил пальцем у виска. — В последние дни…

— Давай рассказывай уже, — в нетерпении перебил его Гарри и посмотрел на часы в смартфоне, которые показывали 20:37.

— Дело в моем брате, — вздохнул Майерс и заерзал на диване. — Его не стало семь лет назад…

42

— В общем, мы хоть и не особо ладили, но все-таки он был мне родным братом.

— Ты ведь еще тогда не работал в управлении? — заметил Гарри.

— Да. Я стал полицейским три года спустя после его смерти, — ответил Майерс.

— Так. Продолжай, — Гарри насторожился, учитывая последние события. Как выяснилось позже, не зря.

— Все рассказывать нет смысла, иначе мы тут до ночи просидим, — вновь заговорил Майерс. — Главное заключается в следующем. Сплю я на днях спокойно сладким сном. И тут среди ночи включается телевизор. Он стоит у меня перед кроватью. Я сначала ничего не понял. Потом услышал голос: «Мак, кто это сделал?». Открыл глаза, а по телевизору идет фильм «Хищник». Ну со Шварценеггером.

— Я помню, — быстро отреагировал Гарри.

— Я встал, выключил телевизор и рухнул обратно. Только задремал, опять голос «Мак, кто это сделал?». Я вновь вскочил и опять выключил. Думал пульт глючит. Или таймер сна на телевизоре каким-то образом включился. Не знаю. Но только я лег, слышу опять…

— «Мак, кто