— И вы тоже? Моя приятельница Полли Дункан перенесла операцию на сердце, и теперь она как новенькая. Ваша фамилия Хаггис — вы, должно быть, шотландец?

— Это такая семейная шутка. Мой прадедушка, Эро Хааконен, приехал из Финляндии работать в каменоломнях. В платежной ведомости писали: «Эрл Хаггис», и мы вот уже пять поколений Хаггасы. Всегда занимались надгробиями.

— Именно по этому поводу я здесь, — объявил Квиллер. — Хочу заказать памятник для женщины, которая погибла вчера во время пожара.

— Да-да… настоящая трагедия. Просто чудо, что не загорелся Центр искусств. Беверли Форфар, вместо того чтобы вздохнуть с облегчением, мучается чувством вины: ведь она так ненавидела этот фермерский дом. Бедняжка вся на нервах.

— Каковы ваши функции в Центре искусств, мистер Хаггис?

— Зовите меня Торнтон. Я — мастер на все руки, рисую вывески и пишу объявления. Работаю на общественных началах. — Он все время приглаживал свои белые волосы. — Мне бы нужно подстричься, но жене нравится, когда я похож на швабру.

— Если Беверли хочет облегчить свою совесть, пусть поможет в сборе денег на памятник, — заметил Квиллер. — Случилось так, что я знаю, какую надпись хотела вырезать Мод Коггин. — Он передал Торнтону карточку, на которой было написано: «Мод Коггин. Работала в поте лица. Любила животных. Не совала нос в чужие дела».

— Вам бы надо как-нибудь посвятить свою колонку надгробиям, Квилл. Не возражаете, если я буду вас так называть? Хорошо бы написать о старых памятниках и о том, как кладбища отражают изменения в нашей культуре. История была моим основным предметом в колледже в Центре, и я обожаю лазать среди старых надгробий.

— И что же вы там находите — кроме ядовитого плюща?

— Много интересного.

— Ничего, если я запишу на диктофон?

— Конечно. Всё началось в дни пионеров, когда в этих краях в основном обитали лихие шахтёры и лесорубы. Когда одного из них убили в пьяной драке, собутыльники скинулись ему на памятник. Мой прадедушка усмотрел тут деловые перспективы. Он вырезал на тонкой каменной плите всё, что они хотели, — по два десятицентовика за слово. На одном таком надгробии красовалась надпись: ЗА ПЛИТУ ЗАПЛАТИЛИ ЕГО ДРУЖКИ ПО САЛУНУ ДЖЕБА. Если не верите, могу показать вам фотографию. Это на Кровавом ручье.

— Где это? Никогда не видел такого названия на карте, — заинтересовался Квиллер.

— В старые времена там была процветающая община. А теперь только и осталось что мост и кладбище, памятники опрокинулись, некоторые наполовину занесены песком… А потом дело унаследовал мой дедушка. Он вырезал надпись на своём собственном памятнике. У камнерезов мрачное чувство юмора, и его эпитафия звучала так: ВСЮ ЖИЗНЬ — НАД КАМНЕМ, А ТЕПЕРЬ — ПОД НИМ. А вот ещё пример — на старой плите возле Димсдейла: ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК. НИ РАЗУ НЕ ЖЕНИЛСЯ. Хотите послушать ещё? У меня их миллион. Это моё хобби, и уж когда я начал…

— И не останавливайтесь. Мне бы хотелось посетить какие-нибудь из этих кладбищ.

— Я могу указать вам в точности, где они находятся, и даже поехать с вами, если нужен гид. Возле Тронто есть одно любопытное надгробие с такой надписью: ОН БЫЛ МНЕ ВЕРНЫМ МУЖЕМ. ЕДИНСТВЕННЫМ ИЗ ВСЕХ. Понимайте как хотите.

Квиллер вдруг предложил:

— Давайте-ка съездим в кафе «Чёрный медведь» и съедим по гамбургеру. Я угощаю.

Они поехали в его пикапе по просёлочным дорогам. Торнтон указывал на заброшенные погосты.

— Был период, когда в надписи указывали причину смерти, — рассказывал он. — Я видел такую: УМЕР ОТ СИФИЛИСА — БЫЛ ХОДОК. Моя любимая надпись — ОТРАВИЛСЯ РЫБОЙ. В пору процветания богатые семьи заказывали огромные памятники с надписями по сто слов, где перечислялись имена жен, детей, докторов, лошадей и собак, — плюс деловые успехи.

Они направлялись в город Брр на берегу озера — это место считалось самым холодным в округе, откуда и пошло название. В пригороде они остановились возле маленького кладбища, заросшего сорняками: Торнтон хотел показать перл своей коллекции. Рядом стояли два памятника. На одном было написано: ЗАСТРЕЛЕНА СВОИМ ДОРОГИМ МУЖЕМ. Надпись на другом гласила: ПОВЕШЕН ЗА УБИЙСТВО СВОЕЙ ДОРОГОЙ ЖЕНЫ.

— Только в Мускаунти можно отыскать нечто подобное, — заметил Квиллер.

Курортный городок Брр славился своим историческим отелем «Пирушка» и кафе «Чёрный медведь». При входе гостей приветствовал огромный медведь, стоявший на задних лапах. Грубые деревянные стулья, оставлявшие занозы, и шаткие столики помогали сохранить своеобразную атмосферу, привлекавшую туристов, рыбаков и яхтсменов.

Двое вновь прибывших уселись в кабинке и заказали так называемый медвежий гамбургер — самый лучший сандвич с рубленым мясом во всём округе.

— Вы тоже заметили? — спросил Квиллер. — Гэри Пратт потерял добрую половину своих волос!

Клочковатая борода и косматая шевелюра владельца кафе, а также могучее телосложение и косолапая поступь всегда придавали ему сходство с благодушным чёрным медведем. Сейчас борода была подстрижена, а волосы подровнены.

— Привет, ребята! Давненько вас не видел, — обратился к ним Гэри, шаркающей походкой приближаясь к кабинке с подносом, на котором стояли кофейные чашки. — Я думал, вы оба померли, а твою колонку, Квилл, пишут кошки. Она стала лучше, чем прежде.

— Моим «неграм» пришёлся бы по вкусу этот комплимент, — ответил Квиллер. — Но что это случилось с тобой? Угодил в мясорубку?

— Я женюсь.

— Нет! — хором воскликнули оба посетителя.

— Вот подстригся к свадьбе. Потом снова приобрету нормальный вид.

— И кто же эта несчастная? — осведомился Квиллер.

— Вы её не знаете. Она владелица частного причала.

— Не позволяйте ей всё переделывать в этом ресторане! — предостерёг Торнтон. — Это первое, с чего она начнёт.

— Не беспокойтесь. Этот пункт записан в нашем брачном контракте. Я не указываю ей, как вести дела у причала, а она мне — как содержать кафе… Скажите, в вашей стороне не было пожара накануне ночью?

Оба посетителя кивнули с серьёзным видом, вгрызаясь в свои гамбургеры.

— Но, как говорится, нет худа без добра, — продолжал Гэри. — Я слышал, округ получит участок для нового предприятия, в котором давно нуждался. И он расположен в центре. На Тревельян-роуд.

— А они не теряли времени даром, не так ли? — резко произнёс Квиллер, подумав про обещание, данное «Нозерн лэнд импрувмент». — От кого ты об этом слышал?

— От одного парня, который здесь бывает. Он инженер.

— Какого рода предприятие? — спросил Торнтон с тревогой в голосе.

— Стоянка для тяжёлого дорожного транспорта: снегоочистители, дорожные катки и тому подобное. Они разбросаны повсюду. Их хотят собрать вместе на одной большой стоянке.

— Непонятно зачем, — возразил Торнтон. — Разве не разумнее иметь несколько станций и в случае необходимости направлять транспорт на место работы?